— Местные Бонни и Клайд. Какие травмы заставили вас вернуться сюда в этот раз? — он был в хорошем расположении духа, что я с радостью бы перенял, если бы не обстоятельства, что привели нас туда.
Я рассказал мистеру Рамблу о Джонни, и тот признался, что не слышал об этом случае, но обещал узнать, как много больше. Оставив нас на время, мужчина скоро вернулся и велел следовать за ним.
— Его палата здесь, но к нему пока что нельзя кому-либо, кроме родственников. Не помогли даже мои связи, — он скромно улыбнулся, попятив глаза вниз, словно ему было неловко за это. — Его состояние стабильно хорошее, поэтому поводов для волнения нет. Твой друг в хороших руках, — мистер Рамбл сжал моё плечо, похлопал по спине, отклонялся перед Джо, а затем медленным шагом побрел к лестнице, оставляя нас одних.
— Разве это к лучшему оставлять его одного? Ему нужен кто-то, кто будет рядом, когда он проснется, — бросил я вслед мужчине.
— Рядом с ним жена. Тебе нечего беспокоиться, — сказал напоследок доктор, прежде чем окончательно оставить нас. Я мог поспорить о том, было ли к лучшему, что у койки Джонни осталась Лив, потому что у меня вызывало сомнение, не из-за неё ли всё это и произошло, иначе был ли в этом хоть какой-то смысл? В любом случае я не находил достаточных причин для совершения самоубийства, хоть и ранее задумывался об этом, как о способе отмщения отцу. После встречи с Джо я бросил думать о подобном, утопая в её бездонной душе раз за разом, напрасно надеясь постичь её секреты. И хоть я научился понимать девушку, она всё равно оставалась порой непредсказуемой и загадочной, и всякий раз мне приходилось будто бы заново изучать её, чтобы всякий другой раз не оплошать, с чем я справлялся вовсе плохо.
Я оставался стоять на месте, когда Джо не терпелось побыстрее уйти. Её глаза умоляли меня поторопиться с решением, словно в то же время она не хотела бросать меня, вынужденная оставаться рядом. И я сдался перед ней, первым озвучив мысль о том, чтобы уйти. Я оставлял больницу опустошенным, ведь пользы от меня большой не было. Я так спешил, но это было напрасно. Если Джонни и нуждался в ком-то, то точно не во мне, потому что я был бессильным перед взрослым миром, который заставлял каждого подчиняться его негласным правилам. И вопреки генетическому сопротивлению всему, что было принятым, как правильное, я должен был сдаться, потому что бороться не было ни малейшего смысла, когда ты один против всех. Я ушел с тяжестью в груди, растерянный и совершенно сбитый с толку.
Джо пыталась меня отвлечь. Она больше не злилась. Казалось, девушка справилась со своими чувствами, отпустив обиду и приняв долгожданное для меня решение о прощении, которое, как хотелось верить, не было связанно с выходкой Джонни.
И всё же нашему общению мешала скованность. Мы пришли в паб, когда днем завсегдаи ещё не успевали опомниться после прошедшего, и где в общем-то было даже пустовато. Я принял задумчивый вид, молча смотрел в окно, подперев голову руками. Чай в кружке, на которой виднелись засохшие капли воды, медленно остывал, но я был не в состоянии сделать и глотка, а потому не следил за этим. Джо откинулась на спинку протертого до дыр дивана и тоже глядела в окно, лишь время от времени, разбавляя молчание вежливыми общепринятыми фразами, некоторые из которых даже не предусматривали моего ответа. Вид у неё был уставший, свидетельствующий о том, что последние дни выдались тяжелыми. И я не находил в себе даже малейших сил, чтобы быть для неё опорой и поддержкой, которой вызвался быть во время нашей последней встречи, что ничего между нами не изменила.
Теперь Джо снова была рядом, что должно было радовать, но я не мог радоваться этой мелочи, когда случилось нечто по-настоящему ужасное, с чем, полагаю, ни один из нас не сталкивался. Моя лучшая подруга ушла из жизни в результате насильственного убийства ещё ребенком, и я винил себя. Джонни сделал это решение сам, и я чувствовал себя виноватым вдвойне.
— Что случилось? — спросил я, всполошив наше угрюмое молчание. Джо вопросительно посмотрела на меня, не понимая сути вопроса, что, действительно, был слишком размытым. Я улыбнулся собственной глупости, встряхнул головой, а затем решил уточнить. — Почему ты так боишься больниц?
— Боже мой, нет, — взмолилась Джо, намеренно отвернувшись к окну. — В этой истории нет ничего трагического, но я не готова рассказывать её тебе.
— Ты мне не доверяешь? — я немного поддался вперед. Возложив обе руки на стол, тут же пожалел об этом, ведь он был липким. Я смотрел прямиком на Джо, которая теперь избегала самого короткого взгляда на меня, словно это её могло всё же сломать, на что я и надеялся.