— Он не мой тип, — строго произнесла Дженна, поставив на этом точку. Я не стал возражать, упрекая её в том, что именно с Майлзом она изменила мне несколько раз, потому что это было совсем неуместно, да и к тому же жестоко. Если мы намеревались оставить багаж этих отношений позади, так оно и должно было быть. Я решил не напоминать ей хоть ненароком о том, что между нами прежде что-то было, хоть и порой казалось, что девушка продолжала обманывать себя в обратном. — А ты дурак. Ко мне на днях подходили поочередно Памела Бриггз и Фрэнсин Финч. Я сказала, что у них нет и малейшего шанса. После этого со мной связалось ещё, по меньшей мере, пятеро девчонок. Наш разрыв сделал тебя популярным.
— Нужно попросить, чтобы кто-то из этих парней избил меня на глазах у всех, тогда они разом и исчезнут, — я усмехнулся, заставив улыбнуться и Дженну, хотя говорил вполне серьезно. Я не стремился ко всему этому вниманию, и причина его повышения к моей невзрачной персоне вызывала недоумение и неловкость. Я старался не замечать на себе чужие взгляды, но всё же немного напрягся после комментария Дженны, что поставил меня на место и заставил немного напрячься.
— И всё же? Почему? — девушка смотрела на меня выжидающе, подняв вопросительно брови вверх. Краем глаза заметил, как она с силой сжимала ладони вместе, ногтем большого пальца разрывая кожу на руке, где выступила первая капля крови. Её нога под столом не могла перестать выбивать нескладный ритм. Её явно волновал мой ответ.
— Всё не так просто.
— Нет, — она резко мотнула головой, выпустив наружу нервный смешок. — Всё проще простого. Ты боишься.
— Чего это я боюсь? — я откинулся на спинку шаткого стула. Вздернул вверх подбородок, будто бросал Дженне вызов, заранее осознавая то, что она уже выиграла. Главное было не дать ей понять этого. Хотя она была более проницательна, чем казалась.
— Ты и сам знаешь, — вот так она и выиграла, оставив меня в дураках. Поразив меня этим, Дженна поднялась с места, бегло попрощалась и ушла. Майлз вышел следом. Я же схватил рюкзак и первым делом пошел в туалет, чтобы покурить, отпустив волнение вместе с ядовитым дымом. Дженна знала, как меня уколоть, и сделала это, хоть и её саму это, похоже, ранило.
И всё же я не мог уже избавиться от этого. Внутри всё зудело от нерешительности перед тем, в чем Дженна меня невольно обвинила, заставив чувствовать себя законченным трусом, которому не хватало решительности для такого пустячного дела, как признания в собственных чувствах. Я ведь, правда, боялся. Опасался услышать в ответ громогласный смех, измывающейся над чувствами, которые я хранил внутри себя, как ничто другое. Ещё хуже жалостливый взгляд, неуверенная улыбка и приоткрытые губы, повторяющие уничтожающее всё моё естество «Прости», отталкивающее от себя навеки. А может, она бы решилась и на лживый ответ, данный во имя сохранения теплых отношений, которых девушка не хотела разрушать, возлагая такую большую цену.
Всё это были глупости. И я думал об этом, сбегая с уроков в который раз, рискнув прибегнуть к тому, чтобы перелезть через окно в мужском туалете, где оставил по себе лишь въедающейся под кожу запах сигарет. Я брел домой медленно, нежась в тепле ранней весны, что была моим любимым временем года. С улицы исчез дурацкий снег. Единственным напоминанием о нем остались лужи и грязь. И я вдыхал полную грудь свежего воздуха, намереваясь заполнить им легкие, забывшие о том, что им предназначалось помогать дышать, что я, кажется, разучился делать.
Оказавшись дома, я, не истрачивая времени на переодевание, уселся за написание дурацкой истории, конец которой был настолько близок, что Нэнси скоро должна была умереть. И всё ещё я не чувствовал упокоения, пока на уме была одна лишь Джо, бесстыдно дразнящая своей непредсказуемостью. И я пытался оттолкнуть её от себя, погрузившись целиком в историю, которая всё больше походила на выдумку по мере того, как память стирала рамки пережитого настоящего, где я представлял себя лишь как безвольного персонажа, подчиняющегося моей изменчивой воли. И я старался проникать в самые потайные места своего сознания, вытаскивая из тени воспоминания, что с такой тщательностью там же и прятал.
Казалось, оставалось немного. Я уже видел конец. Оставалось лишь дойти до линии горизонта, чтобы за ней увидеть его бесконечность. Я намеревался оборвать всё на убийстве девочки, оставив губительные последствия её смерти при себе. Выставлял себя трусом, пряча, как сильно всё же свалила меня с ног гибель Нэнси. Решил утаить, как выпал на время из жизни, справлялся с паническими атаками, страхом и агрессией, был не способен к социализации и проникся паранойей настолько, что решился встретиться с убийцей один на один. Это всё были последствия. Я же сосредоточился на причинах и, наверное, больше того — предупредительных знаках, истолкованных детским умом, как несуразная глупость.