Я не выносил этого безумия, а потому большую часть дня увлекал Дженну на длинные прогулки по городу и за его пределы. Мы держались за руки, даже когда те были потными от жары, целовались, даже когда уголки рта были измазаны мороженым, гуляли, даже когда были усталые до предела. Иногда мне удавалось забывать о том, что Дженна была Дженной. Это случалось крайне редко, когда мы погружались в уютное молчание. Я смотрел на неё и подмечал про себя вещи, которые мог бы полюбить в девушке. Она была милой, неплохо одевалась и, что немало важно, я нравился ей. Этого могло быть достаточно, но стоило Дженне открыть свой маленький рот, как единственным способом закрыть его, было поцеловать её, что с каждым разом я делал всё менее охотно.
Джо справилась с поиском людей лучше нас. Она встретила меня однажды на улице, когда я уставший возвращался домой и застала меня врасплох, почти как делала это всегда. Она всунула мне в руки вырванный из блокнота лист, где были написаны незнакомые мне имена, напротив которых её аккуратным почерком были выведены номера телефонов. Джо предупредила меня о дате и времени первой репетиции, и было похоже на то, что возражать у меня не было права.
Я с большим трудом мог назвать собранную группу командой моей мечты, потому что глядя на неё в совокупности без лишних раздумий дал ей название - «Лузеры из Хантигтона». Сложно было предугадать, где Джо могла откопать этих самородков, что с ними я более, чем на сто процентов, был уверен, что всё провалиться.
Солисткой по-прежнему оставалась непревзойденная Дженна, голосом которой можно было разбивать бутылки. Причем себе об голову, чтобы больше не слышать этого безобразия. Дженна совершенно не умела вытягиватьть высокие ноты, ошибочно полагая, будто это было ей под силу. Более спокойный ритм подходил ей больше. Хрипловатый от курения голос неплохо звучал в незатянутых куплетах.
Следующей в списке была Джо, что вытворяла на синтезаторе невероятные вещи. Я не мог оторвать глаз от неё, наблюдая за тем, как быстро её пальцы перебирали клавиши, радуя слух. Джо не фальшивила и не пропускала ноты. У неё всё получалось сглажено и четко. Иного от неё не стоило ожидать.
С большим удовольствием я представлял её за большим фортепиано, которым она виртуозно владела. Невидимые пальцы музыки играли на струнах моей души. Джо копалась во мне, вытаскивая наружу всё то, что, я думал, внутри уже было мертво. Она и сама не подозревала, какое сильное воздействие на меня имела, и слишком опасно было признаваться ей в собственной уязвимости. Сидя за этим фортепиано, Джо была прекрасна. Она выглядела, как мечта, которою у меня не было шанса исполнить. И я стоял, как идиот, посреди зала, где все сидели, и безудержно хлопал, предлагая ей всю свою радость, посвященную ей одной.
Артур Сагг, тринадцатилетний мальчишка, играющий на электро-гитаре. Вид у него был, как у отбитого лузера, которого, как по расписанию, избивали каждый раз, как стоило ему надеть дурацкую вязанную жилетку. Играл он неплохо, хоть и музыкальный вкус оставлял желать лучшего.
Ещё одним парнем в нашей дружной компании оказался Клод Вильямс, который, перетаскивая барабаны в мой подвал, трижды едва не ли не покатился вниз головой по лестнице. Клод был на год старше нас, и я отдаленно знал его, не представляя, насколько неуклюжим он был на самом деле. Но и это не отталкивало от него так, как грязные длинные волосы, что, я почти был уверен в этом, были единственной причиной парня для гордости.
Кроме того Джо привела в мой дом ещё и свою излюбленную подругу-одноклассницу Матильду Уолфиш, высокомерие которой затылком касалось потолка. Эта девушка явно знала себе цену, хоть я и дал бы ей чуть меньше фунта. Она играла всего-то на акустической гитаре, а вела себя так, будто её пальцам подчинялась виолончель. Тильда сразу приглянулась Клоду, но я знал заранее, что у этого парня не будет никаких шансов.
- Я отойду на минуту. Очень важный звонок, - Джо с загадочной улыбкой на лице приняла вызов, не дождавшись от меня ответа, потому что в нем и не нуждалась. Девушка, перескакивая через ступеньку, поднялась наверх, оставив меня один на один с людьми, которые упрямо смотрели на меня, ожидая каких-либо действий.