- Нам нужен собственный стиль, - Артур подошел ко мне. Парень тщательно спрятал свою гитару в чехол, но у меня так и чесались руки, чтобы достать её и разбить о его голову.
- Я согласна. Даже знакомые всем песни можно исполнять по-особенному, - к нему подключилась и Джо, что сделало слова парня в несколько раз значимымее. - Мы должны подстроить музыку под голос Дженны, - это она ненавязчиво намекала на то, что голоса у Дженны не было. - И под наши инструменты, - быстро исправилась девушка, когда возле меня в ту же секунду появилась сама Дженна, напоминая тень.
- Да, ты права. Так нас быстрее заметят, - девушка вцепилась пальцами в мою руку, больно сжав ладонь в своей. Тон её не предвещал ничего хорошего. Только, кажется, Джо это совсем не занимало. Она самодовольно улыбнулась, пробормотав себе под нос едва слышимое:
- Именно этого мы и хотим.
После этого мы все дружно попрощались. Мне практически пришлось выпроводить всех из дома, даже Дженну, которой это не совсем понравилось. Я пенял на то, что слишком устал и нуждался в полнейшей тишине, что позволила бы мне снова обратиться в мыслях к Вуди, мать его, Кёртису.
Как набитый дурак, я представлял, как Джо должна была встретиться с ним около чёртового кинотеатра. Он бы непременно купил билеты, заняв места в заднем ряду, потому что, буду честен, кому бы не хотелось поцеловать Джо в её милые розовые губы, напоминающие нежные лепестки розы, дышащие весной. Она бы пыталась оттолкнуть его от себя, потому что была одной из тех девушек, что ходили в кино из-за фильма, наивно полагая, будто именно для этого они и пришли. Джо более подходил милый поцелуй, спрятанный погасшим фонарем у её дома, что послужил бы замечательным завершением вечера и стал бы лучшей пищей её бурного воображения. Прижимания в зале, полном людей, совершенно не подходило ей, поэтому даже мысленно я не мог удержаться от того, чтобы не избить человека, которого в лицо никогда не видел, за его навязчивость и самоуверенность, которыми, я был уверен, он был полон. И даже вопреки тому, что этот мутный тип Вуди вынуждал бы её отвечать на его слюнявые поцелуи, Джо всё равно нашла бы для него оправдание, заставив и себя поверить в то, будто ей нравилось быть рядом с ним.
Я мучал себя мыслями об этом, пока не пригласил Дженну в кино. Что-то подсказывало, что слезливая мелодрама с Кирой Найтли в главной роли была именно тем фильмом, на который собралась пойти Джо. Не ужасы ведь ей разные было смотреть, укрываясь в объятиях парня?
За мыслями о Джо и Вуди я и не задумался о том, что это вроде как было моё первое свидание с Дженной. Вспомнил об этом слишком поздно, когда встретил девушку, приодетую к вечеру. На ней было милое чёрное платье с кружевными вставками, что делало её очаровательной. Сам же я был в обычной серой футболке, брюках и джинсовке, что не отличались особой торжественностью. Я сказал Дженне о том, что она была красивой. Кажется, это заставило её ещё больше в меня влюбиться, что было явно не на пользу. Одна незамысловатая фраза заставила её простить и мой внешний вид, и отсутствие цветов, и даже то, в чем я, вероятно, и не был виноват.
Дженна следила за тем, чтобы наши пальцы оставались сплетенными всю дорогу до Кэннока, ближайшего города, где был кинотеатр и какая-либо цивилизация, в отличии от Хантингтона, где самым большим развлечением считался музей Оливера Кромвеля, посещаемый редкими туристами не больше пяти раз за год. Я же думал об одном, измученный жалкими чувствами к девушке, которую боялся любить.
Я и не думал любить Джо. Она всего лишь мне нравилась. До разгоревшегося огня внутри, до увлекающей за собой морской глади, рассекающейся шальными волнами. Она изводила меня, заставляя чувствовать гнев и отрицание ко всему, чтобы не сказала, но в то же время я уважал её, как человека, проникался к ней самыми нежными и добрыми чувствами, порывы которых были мне так не присущи.
Я не знал, что такое любовь и знать об этом никогда не намеревался. Для меня она оставалась лишь словом, пустота которого была раздута до вселенских пределов. Она напоминала выдумку одного безумца, что оказалась такой соблазнительной, что остальные просто стали воображать, будто действительно любили, навязывая себе это призрачное чувство. Что в сущности означало любить? Заботиться, переживать, утопать, сходить с ума, отдавать, жертвовать... Делать что-угодно, посвящая это дело другому человеку. Какая расточительность. Людей тянули друг к другу тела, а не души, заточившиеся в их телах, как в клетках. Те всего лишь не хотели быть одинокими, подбирая себе те, с которыми им была удобно быть рядом.