У меня не возникало отчаянного желания найти эту девочку. Нэнси была единственным связывающим нас звеном, и мой психотерапевт советовал матери содействовать тому, чтобы мы сдружились, но я не хотел делать этого. По правде говоря, я ненавидел эту девочку, будто она была причастна к убийству Нэнси. Я злился на неё и не хотел знать.
В школе она не выдавала себя, не привлекала лишнего внимания, хотя так, может, и было до того, как спустя месяц я вернулся на занятия. Тогда все расспрашивали меня о Нэнси, будто я был с ней в тот момент. Сперва я всех пугал резкими порывами агрессии и депрессии, что выражались по-разному. Меня опасались, но в то же время жалели, а потому следующим в моей жизни был этап, когда дети стали предлагать дружбу, рожденную исключительно из ненавистной мне жалости их родителей, которые заставляли их это делать, что никогда не длилось долго. В конце концов, из-за своего скверного характера я остался один. Никто не мог терпеть меня дольше двух недель, пока незаметно не пересаживались за другой столик в столовой, оставляя меня одного.
И всё же Джо не вышла со мной на контакт тогда. Она могла погрузиться в себя из-за случившегося, ведь подобные воспоминания оставляют травму ранимой душе. Я был упрямым, чтобы находить её, знать и принимать с осознанием того, что она нашла Нэнси тогда, а не я. Она же не сделала этого по неизвестным причинам.
Я должен был поговорить с Джо. И я не хотел выжидать удобного момента, чтобы написать, позвонить или прийти. Через полчаса я уже стоял на пороге дома девушки, злой и одураченный. Ждал объяснений, хоть и знал, что не заслуживал их. Хотел кричать и бить кулаками по стенам, а больше всего того, чтобы Джо могла всё объяснить, чтобы я понял. Это было ещё то безумство.
Меня встретила Хейли. Мы не видались так давно, что я успел позабыть о том, какой отвратительной личностью она была. Девушка сложила руки на груди, смерив меня презрительным взглядом, будто это я к ней пришел. Мне хотелось развернуться и уйти, оставив девушку озадаченной, но я терпеливо ждал, когда она прекратит этот цирк.
Я спросил о Джо, Хейли усмехнулась. Сжав ладони в кулаки, мысленно стал считать до десяти. Выдержав драматичную паузу, Хейли сразила меня наповал новостью, что Джо в это время гуляла где-то в окрестностях Хантигнтона вместе с Вуди Кёртисом.
Глава 9
Элла уехала. Почему-то до самой последней минуты её отъезда я не осознавал, что оставался в доме один на один с родителями. Она всего-то переезжала в другой город, оставаясь при этом на связи, но мне стало грустно прощаться с сестрой, чего от себя не ожидал. Отчасти я завидовал ей, ведь и сам был не прочь убраться куда подальше, но, наверное, это всё-таки волнующе покидать привычную жизнь для того, чтобы начать новую. Я пытался представить, как бы сам справился с этим, что оказалось сложнее, чем мог полагать. Нужно свыкаться с соседями по комнате, иметь дело с людьми, собравшимися вместе из сотни других школ, разбросанных по всей стране, изучать людей заново, с которыми предстоит провести время, что так же, в конце концов, придет к завершению.
Казалось, что я бы не справился. Представить Эллу на её же месте было проще, потому что она была другой - умела находить общий язык с другими людьми, без проблем заводила новые знакомства, привлекала других. Мне бы хоть каплю её харизмы и обаяния, и жизнь, может, сложилась бы иначе. И, невзирая на то, что творцом своей жизни есть и всегда буду я сам, иначе творить её не могу. Такова моя природа, изменить которую я бы и мог попытаться, но не хотел, ведь менять себя казалось слишком уж безобразным делом. Разве не должны ли родные люди выбирать меня из-за уникальности, а не из того, как я притворно пытался соответствовать их представлениям о себе. Элла была самой собой, даже когда была любезной и обходительной с другими, как и Джо. Мне было не по себе врать людям лишь за тем, чтобы нравиться им. Я был отвратительно озлобленным, но всё же собой. Так почему это было проблемой?
- Я по-прежнему рядом. Помни об этом, - прошептала на ухо сестра, когда мы обнимались на прощание. Она прижимала меня к себе так крепко, будто от этого зависело всё. Я понимал, о чем она говорила, но всё же хотелось думать, что я мог обращаться к ней и по всяким пустякам, в то редкое время, когда мог осмелиться это сделать. Возвращаться к разговорам о Нэнси, последний из которых позволил Элле усомниться в моей адекватности и психическом уравновешивании, я не хотел, хотя тот автомобиль не шел из головы. Оказываясь на улице, я теперь то и дело, что оглядывался по сторонам, опасаясь любых посторонних звуков, что окружали меня и раньше.