- И что же ты ей посоветовала?
- Милый уютный вечер без официоза и ежеминутного упоминания того, что это твой день. Остальное зависит от того, как она это восприняла, поэтому дать тебе точное расписание не могу. Прости, - Элла виновато пожала плечами, иронизируя на этот счет. Я не любил неожиданностей, потому что в моей жизни те не были безоблачно благоприятными. Каждая из них влекла за собой некий груз, который мешал мне жить по уставленным нормам, которые я с такой тщательностью подбирал и складывал.
Оказавшись, наконец, в Лондоне, мы поселились в милом семейном отеле, где останавливались и раньше, приезжая в город с отцом. Вернуться в подземные лабиринты метро, видеть на дороге чёрные кэбы и красные двухэтажные автобусы, чувствовать влажный загрязнённый городским смогом воздух оказалось для меня намного увлекательнее, чем я ожидал.
Полдня мы с Эллой отсыпались в отеле, прежде чем вечером выйти на прогулку по старому городу, карту которого я уже давно успел позабыть. Я чувствовал себя несчастным насекомым, блуждающих меж высоких построек, что премного возвышались надо мной не только своим ростом, но и мудростью, приобретённой с годами, которые ждали меня впереди, но от которых я сам и не подозревал, чего мне стоило ждать. Мы ели сладкую вату, а затем рыбу с чипсами, шумели в тихих кварталах, подпевали уличным музыкантам. Сперва, я чувствовал себя полнейшим идиотом, поддаваясь провокациям сестры, но затем даже смог расслабиться. Может, на меня так подействовала бутылка выпитого пива, а может дух города, что дарил мнимое чувство свободы.
В отель мы вернулись в половину третьего и провалились в сон. Мне неизменно снилась Джо, преследовала меня даже во сне. Она спрашивала, был ли я счастлив, а я стал уверять её в том, что счастье моё было не в ней, что заставило девушку высмеять меня, ведь спрашивала она и не об этом. И я злился на неё всё больше, отмечая кроме того более сильную привязанность к ней, чем было до этого.
Проснулся в половину седьмого, не выдержав гнусливости Джо, смех которой раздавался в голове совсем, как настоящий. Сперва лежал, рассматривая потолок. Когда отголоски смеха продолжали эхом отбиваться от стенок уставшего разума, читал журналы, оставленные горничной для таких бессонных, как я. Это помогало не сильно, но всё же было лучшей перспективой провождения времени, чем зацикливания на том, что я пока не мог исправить.
Элла проснулась через полтора часа и была чрезвычайна удивлена, что я не спал, ведь обычно случалось всё совершенно по-другому. Сестра не хотела терять времени и стала прихорашиваться, когда мне хватило не больше получаса для того, чтобы принять душ, почистить зубы, одеться и пригладить волосы, что не нуждались в лишнем уходе. Элла много суетилась, и наблюдать за ней оказалось смехотворным зрелищем. Она спотыкалась о воздух и всё время ругалась, выпуская из рук вещи, что, в конце концов, захламили маленькую комнатку. Я решил же ей просто не мешать, проверяя Фэйсбук, где по-прежнему не было сообщений от Джо. Пришлось переписываться с Найджелом и вяло отписывать Дженне, уклоняясь от встречи, что было бы невозможной из-за ряда обстоятельств, главным из которых было хотя бы то, что меня не было в городе.
Прошло ещё около часа, прежде чем мы выбрались из душной комнаты, оставив на попечение горничной апокалипсис. Чтобы наверняка не опоздать, мы поймали кэб. Элла бормотала себе что-то под нос, репетируя каждое слово, а я рассматривал городские пейзажи, в которые продолжал влюбляться всё больше и больше. В суете внешнего мира, казалось, было легче дышать. Мне хотелось выпрыгнуть из тесной машины и прогуляться этими улочками, стать частью общего движения, потеряться среди высоких домов.
Время замедлило свой ход, когда мы оказались на пороге небольшого здания, что оказалось тем самым театром, что внешне вовсе не было на то похоже. Серое здание, изувеченное цветными граффити посреди спального района города. Я вспомнил, как давно мы посещали с отцом и это место. Самым запоминающимся оказалось то, что в главном зале не было возвышенной сцены, откуда актеры вещали бы заученные на память речи. Они находились на одном уровне с людьми, что казалось неудобным, но в то же время потрясающим решением. Мне нравилось здесь, как и в других театрах, до того самого времени пока отец не выбросил меня, как рыбу на берег, на сцену школьного театра, заставив сыграть в одном из его дурацких спектаклей, где я оплошал, заставив его разувериться во мне раз и навсегда.