— Что вы имеете в виду?.. — удивилась Мария.
— О, — де Фалья поднял вверх большой палец, будто бы желая указать на что-то невидимое, но, тем не менее, очень важное, — этот молодой человек на нашей первой встрече так пристально рассматривал мою жену, что я невольно подумал: «Черт возьми, из него действительно выйдет толк!..»
Мария заметно смутилась — она и сама заметила, с какой бесцеремонностью пялился Диего на Джоанну. Однако решение уже было принято, и отступать не было возможности.
— Что ж, — несколько озабоченно произнесла Мария, — значит, договорились: думаю, Диего действительно будет нам полезен…
Глава 15
Сколько раз Мария говорила Виктору, что беспричинная ревнивость и горячность еще никому никогда не помогали! Сколько раз Мария пыталась внушить ему, что у того нет никаких поводов для ревности! Сколько раз Виктор обещал жене, что будет сдерживать свои чувства!
Карено, искоса наблюдая за тем, как Мария постоянно общается с приезжим режиссером, чувствовал, как в нем нарастает скрытое раздражение. Мало того, что им так и не удалось по-человечески провести свой медовый месяц — Мария все время отдавала сперва ремонту фабрики, а потом — своей студии; мало того, что он видел жену всего несколько часов в день! Мария, кроме всего прочего, совершенно не обращала на мужа внимания — во всяком случае, сам Виктор был уверен, что она просто забыла о нем.
«Эта студия и де Фалья ей дороже собственного мужа, — думал Виктор, — она тратит на них всю свою энергию, все душевные силы… А на меня — ноль внимания».
Виктор ходил угрюмый, ни на кого не обращая внимания. Ему казалось, что весь белый свет ополчился против него. Наконец, он решился на разговор с Марией. Правда, сделал это в очень неподходящий момент…
Был поздний вечер. Мария и де Фалья только что вернулись со съемочной площадки — там заканчивались последние приготовления к съемкам «В поисках дона Федерико». Декорации были практически готовы, оставалось только расставить их. Мария была усталая, но довольная — новое дело поглотило ее без остатка. Она никогда раньше и не думала, что просто не сможет жить без кинематографа.
— Еще какое-то время, — сказал ей по дороге домой де Фалья, — и вы не поверите, что могли жить без этого. Кинематограф — это как настоящий наркотик. И чем больше занимаешься этим делом, тем больше хочется…
Ужин прошел в полном молчании — если не считать нескольких фраз Марии насчет дочери, Хосе Игнасио (он все это время также пропадал, утрясая спорные юридические моменты) и внучки.
Наконец, когда чай был допит, Мария и де Фалья поднялись из-за стола. Дождавшись, пока Мигель Габриэль покинет столовую, Виктор, с трудом сдерживая злобу, произнес:
— Ну, может быть, хоть немного поговорим?
Мария виновато улыбнулась.
— Извини, я очень устала… Может быть, в другой раз? Или у тебя что-то важное?
Виктора от этих слов — «или у тебя что-то важное» — просто скривило.
— И ты еще спрашиваешь!.. — неожиданно для Марии сорвался он.
Мария испуганно посмотрела на мужа.
— Виктор!.. — Воскликнула она. — Послушай, я тебя просто не узнаю! Что с тобой происходит?
Виктор дал волю своему гневу.
— Как? Ты целыми днями пропадаешь невесть где, мы не видимся… Черт возьми, у нас все-таки медовый месяц!!
— Но ведь я занимаюсь делом, а не пропадаю, как ты только что выразился «невесть где», — попробовала было возразить ему Мария, но Виктор и слушать ничего не пожелал.
— Да, я понимаю, — с горечью в голосе произнес он. — Я вижу — тебе на все наплевать! Тебе наплевать на дочь, на маленькую внучку, на Хосе Игнасио… Тебе на всех наплевать!..
Мария посмотрела на мужа с укоризной.
— Виктор, — произнесла она, — Виктор, прошу тебя… Я очень устала… Не надо накалять обстановку.
— Накалять обстановку?.. — издевательски переспросил Карено.
Мария кивнула.
— Я понимаю — тебе обидно, что мы мало бываем вместе…
Виктор хмыкнул.
— Еще бы!.. Обидно — не то слово!..
— Я понимаю…
Карено грубо перебил жену:
— Понимаешь?.. — скривился он. — Да ничего ты не понимаешь! Ты понимаешь только себя, только свои собственные желания…
Мария начала потихоньку закипать — она действительно целый день была на ногах, очень устала, и, отправляясь домой, думала, что найдет желанный покой хоть здесь… Однако, поборов в себе нахлынувшее раздражение, она, стараясь держаться как можно более спокойно, произнесла: