— Да, так на чем же мы остановились?.. — Наигранно-равнодушно спросила Джоанна.
— Ты сказала, что если я хочу побывать в Голливуде и сделать там карьеру, то должен во всем положиться на тебя…
— И правильно сказала, — улыбнулась Джоанна. — Надеюсь, ты мне веришь?..
— Да…
— Ты понимаешь, что я желаю тебе только добра… — Девушка нарочито запнулась, будто бы подбирая нужные выражения. — Да, добра… А знаешь, почему?
— Почему?
— Да потому, что я к тебе просто неравнодушна! Неужели ты сам этого еще не понял?
У Диего заблестели глаза.
— Ты честно?
Джоанна сделала обиженное выражение лица.
— А что — разве можно сказать, что я говорю неправду? Или шучу?
У молодого Лопеса от волнения пересохло в горле. Подозвав официанта, он небрежным жестом протянул ему крупную купюру и произнес:
— Бутылку шампанского для меня и для моей сеньоры… Сдачу можешь оставить себе, амиго…
— Слушаюсь, — с едва уловимой иронией произнес официант. — Какого прикажете шампанского?
— Конечно же, самого лучшего!.. — Воскликнул Диего. — У меня сегодня праздник! А поэтому я хочу веселиться, кутить, хочу, чтобы мне и моей прекрасной сеньоре было хорошо, хочу, чтобы мы запомнили этот день на всю оставшуюся жизнь!
Официант удалился, а Диего вновь обернулся к Джоанне и спросил:
— Скажи мне, а в чем именно я должен тебя слушаться?
— Во всем, — сдержанно улыбнулась девушка, — во всем, что я тебе скажу…
Диего действительно был очень недалеким молодым человеком. Если бы он хоть чуточку подумал, то наверняка бы увидел явное несоответствие в словах своей сеньориты. С одной стороны она укоряла его за то, что он позволяет, чтобы им командовала женщина, родная сестра, а с другой — хочет, чтобы он во всем целиком и полностью так же доверился женщине, знакомой только несколько дней. Однако слова о Голливуде, об Аллее Славы полностью застелили разум молодого Лопеса. Он никогда не отличался ни умом, ни проницательностью — Мария неоднократно говорила, что это может погубить ее брата…
Официант, принеся шампанское, раскупорил его и разлил пенящийся напиток по бокалам. Подняв свой бокал, Джоанна с улыбкой сказала:
— Ну, выпьем за твой успех?
Диего с готовностью чокнулся.
— За успех!.. — Воскликнул он с воодушевлением, — за наш успех…
Джоанна, человек очень расчетливый, приберегла свой главный козырь на закуску.
— Да, ты совершенно правильно заметил — за наш успех, — произнесла она. Подняв глаза и увидев на лице собеседника некоторое недоумение, она спросила: — Ты что, не понимаешь?
Диего был готов поверить во что угодно, только не в это.
— За наш?.. — Переспросил он.
Джоанна мягко улыбнулась.
— Конечно! Я ведь говорю о нас с тобой…
— А что — разве это действительно возможно?
— А кто тебе сказал, что нет?
Диего вновь просиял. В мечтах он уже видел картину: роскошный белый роллс-ройс, он, одетый в самый дорогой костюм, сидит позади шофера, не такого грязного проходимца, которого недавно взяла на работу его сестра, а настоящего, какие бывают только у миллионеров, как он недавно видел по телевизору — в золоченой ливрее. Рядом восседает красавица-жена, Джоанна Лопес. Роллс-ройс медленно катит по улицам Голливуда, а прохожие толкают друг друга и спрашивают: «Кто это такой важный господин?», а другие отвечают: «Как, неужели вы не узнали? Его картины — самые дорогие в мире, он сам — самый богатый актер на планете… Да ни Шварценеггер, ни Сталлоне ему в подметки не годятся! Это же молодая восходящая звезда экрана Диего Лопес!..»