— Теперь поздно об этом говорить…
— Честно говоря, мне тоже ничего не понятно, — сказал Карено, — получается, что Антонио Гарсиа, мир его праху, был сообщником Лорены?
Полицейский покачал головой.
— Вряд ли. Я уже опросил всех, кто знал покойного — с самого утра на ногах. Все в один голос утверждают, что сеньор Бурручага был, может быть, человеком недалеким, но очень честным… Честь он ставил превыше всего.
— Тем более, что к маме он всегда относился с самым искренним уважением, — вставил Хосе Игнасио, — так что не думаю, чтобы он…
— Со свертком все более или менее понятно, — сказал, полицейский, — там была взрывчатка — точно такую же теперь используют ультралевые радикалы в штате Чампа — надеюсь, вы знаете, что там теперь творится?
На юге Мексики в эти дни действительно разворачивались страшные события — группировки левацкого толка, поклонники Фиделя Кастро и Че Гевары, захватив армейские казармы с оружейными арсеналами, овладели несколькими небольшими городками. В столице началась легкая паника — против повстанцев были брошены армейские подразделения. Многие поговаривали о частичной мобилизации…
— Откуда же у Лорены могла оказаться взрывчатка? — Удивился Хосе Игнасио.
Полицейский задумчиво произнес:
— Одному Богу известно… Наверняка купила — ведь имея деньги, в нашей стране можно купить практически все… А наш замечательный город просто напичкан оружием…
— А деньги у Лорены наверняка есть, — предположил Виктор. — Тем более, теперь я не сомневаюсь, что именно она отправила на тот свет почтенного дона Густава…
При упоминании о смерти деда Хосе Игнасио тяжело вздохнул.
— Какое ужасное злодейство, — произнес он, — убить человека, который столько лет заменял тебе родного отца… Да, я тоже не сомневаюсь — только Лорена способна на такое…
Орнелас вновь внимательно посмотрел на медсестру и спросил:
— Значит, донна Фелиция, вы хорошо запомнили эту женщин?..
Та согласно кивнула.
— Да, конечно же…
— Вам не показалось ничего подозрительным? — Продолжал полицейский.
Медсестра на минутку задумалась.
— Не знаю…
— Сеньорита, я очень прошу вас — вспомните хорошенько! От этого может многое, очень многое зависеть! Эта женщина может натворить еще столько зла…
— Да, я говорила с ней, — медленно произнесла Фелиция, — она спрашивала меня…
— О чем?.. — Быстро поинтересовался полицейский. — О чем она спрашивала вас, сеньорита?
— Эта женщина хотела узнать — где, в какой палате лежит донна Мария… Я тогда еще подумала — как счастлива эта сеньора, как много у нее друзей!
Виктор хмыкнул.
— Ничего себе — друг… Избавь нас Всевышний от таких друзей…
— Ну, и вы что-нибудь сказали той женщине?.. — Спросил лейтенант.
Девушка произнесла с растерянным видом:
— Да… Ведь это моя работа — говорить всем посетителям, где кто находится… Я ведь не знаю, кто стоит передо мной…
— Надо выставить на этаже полицейский пост, — решил Орнелас, — эта преступница наверняка захочет довершить начатое…
— Спасибо, — поблагодарил его Хосе Игнасио, — но, мне кажется, в этом нет никакой необходимости… Ведь у постели мамы постоянно кто-то есть — я, Виктор Карено, Рита, Романо…
Орнелас пожал плечами.
— Ну, как хотите… И все-таки, — на этот раз он обращался к Фелиции, — и все-таки, сеньорита, я бы был очень вам признателен… Чтобы вы в следующий раз хорошенько следили за всеми, кто навешает больных… — обернувшись к Виктору и Хосе Игнасио, полицейский задумчиво произнес: — Да, в случившемся есть и доля моей вины…
— Вины?.. — В один голос воскликнули Виктор и Хосе Игнасио.
Полицейский кивнул,
— Да, вины… Если бы я тогда серьезно воспринял ваши слова о Лорене… Надо было догадаться — выставить у палаты полицейский пост…
В комнате воцарилось тягостное молчание. Спустя несколько минут полицейский, чтобы как-то разрядить обстановку, вежливо спросил:
— А как теперь чувствует себя донна Мария!
— Спасибо, — ответил Виктор, — теперь дело пошло на поправку. Во всяком случае, так говорит доктор Ортега. Этот сеньор утверждает, что Мария сможет подняться с кровати через несколько недель…
— Мама ни за что не согласится на столь длительное бездействие, — воскликнул Хосе Игнасио, — она уже сегодня сказала мне, что хочет поскорее выйти из клиники… Мама очень переживает за предстоящий показ телесериала, — слегка улыбнувшись, закончил Хосе Игнасио.
— Кстати, — произнес Виктор, — де Фалья сам поехал в министерство и все уладил. Все-таки, у этого человека огромный авторитет. Министр сказал, что предоставит для показа лучший вечерний эфир…