— Многие большие художники создают настоящие шедевры, и лишь единицы остаются довольными, — заметила Мария Лопес.
— Возможно, возможно… Хотя, — де Фалья, вытащив из кармана зажигалку и толстую сигару, неспешно закурил, — хотя донна Мария… Мне кажется, что этот сериал — лучшее, что я сделал за свою жизнь…
— Я так благодарна вам, — начала было Мария, — я так признательна…
Мигель Габриэль поморщился — он не очень-то любил, когда его благодарили.
— Ничего, ничего, — произнес он, — я думаю, этот фильм — не последний мой фильм в Мексике…
— Да, чуть не забыла, — спохватилась Мария, — мы же до сих пор не обсудили сумму вашего с Джоанной гонорара… Как же я могла забыть?.. — Виновато улыбнулась она. — И сами вы мне не напомнили…
Если бы последующие слова дона Мигеля Габриэля слышал какой-нибудь американский продюссер, он бы наверняка посчитал, что де Фалья сошел с ума.
— Знаете, — произнес режиссер, — я ведь человек небедный… Да, я достаточно богат… И я решил, что мой гонорар лучше отдать тем, кому он нужнее…
Мария непонимающе посмотрела на своего собеседника и спросила:
— Что вы имеете в виду, дон Мигель Габриэль? Вы отказываетесь от вознаграждения?
Выпустив из легких сизоватую струйку табачного дыма, Мигель Габриэль произнес:
— Недавно мне пришлось проезжать по одному окраинному кварталу… Это на северо-западе Мехико. И так вот, — продолжил де Фалья, — я даже не представлял, что в наше время люди могут жить так бедно… Они просто влачат нищенское существование! Я помню знаменитое землетрясение, случившееся тут несколько лет назад — конечно, дома немного отстроили, но ведь люди по-прежнему живут в ужасных условиях… Я хотел бы, чтобы мой гонорар пошел на благотворительные цели.
На глаза Марии внезапно навернулись слезы. Она воскликнула:
— Дон Мигель Габриэль!.. Вы — благородный человек! Какое счастье, что судьба свела меня с таким замечательным человеком, как вы…
Де Фалья вновь недовольно поморщился.
— Ничего страшного, какое тут благородство… Просто — естественное желание помочь. Не забывайте, — он опять поморщился, — ведь я — тоже мексиканец…
— Значит, вы хотите, чтобы ваш гонорар пошел на помощь этим несчастным?
— Да, — коротко кивнул дон Мигель Габриэль, — я же говорю — у меня и без того уйма денег, так что, надеюсь, не обеднею…
— А как же гонорар Джоанны?
— Я еще не говорил с ней об этом, — ответил де Фалья, но, думаю, что и она не откажется… Тем более, что я всегда смогу ее обеспечить…
Мария украдкой вытерла набежавшую так некстати слезу.
— Вы — благородный человек, дон Мигель Габриэль! — Воскликнула она. — Такое редкое благородство… Особенное в наше время…
Глава 40
Успех телесериала был единственным приятным событием в жизни Марии. Не успела она выписаться из клиники святого Габриэля, как узнала достаточно неприятную новость: ее сына Хосе Игнасио мобилизовывали в армию.
Восстание в штате Чампа ширилось — военное министерство объявило частичную мобилизацию. Политики очень опасались, что это восстание сперва довольно незначительного местного характера, может быстро перерасти в гражданскую войну. Что-что, а такого рода войны часто полыхали в Латинской Америке — и в соседней Никарагуа, и в Коста-Рике, и в Панаме, и в Сальвадоре…
Мария никак не могла понять — почему мобилизуют именно Хосе Игнасио, который не прошел даже специальной военной подготовки — не считая краткосрочных курсов в университете… Ведь в Мехико достаточно взрослых мужчин, которые справятся с этой задачей куда лучше… Кроме того, Мария, как и всякая мать, отправляющая сына в зону военных действий, очень боялась, что с ее ненаглядным сыном может что-нибудь случится — мало ли что, ведь это даже не военные маневры, это — настоящая война… Конечно, было и множество иных причин, по которым Марии не хотелось, чтобы Хосе Игнасио покидал родительский дом: Мария была категорически против того, чтобы Хосе Игнасио убивал людей, да не просто людей, а своих сограждан…
И Виктор, и Романо, и даже де Фалья обивали пороги всех инстанций, пытаясь если не освободить, то хотя бы на некоторое время задержать Хосе Игнасио с отправкой в штат Чампа, однако все было безрезультатно: не помогли ни авторитет Марии Лопес, ни громкое имя де Фальи, ни даже безусловный успех телесериала «В поисках дона Федерико».