Именно в этот момент вошел детектив Сапеда и потребовал, чтобы Ана отдала ему похищенную дочь Хосе Игнасио Лопеса. Супруги удивленно уставились на него: о ком это он говорит? А Ана, одергивая на себе кофточку и сбившийся передник, решительно заявила, что они с братом не хотят больше прятать девочку и об этом она сообщила по телефону своей сестре Марии.
– Пойдемте ко мне в комнату. Она там, моя крошка!
Но девочки в кроватке не было, и Ана сразу же догадалась, что Диего, заметив сыщика, выкрал малютку и скрылся с нею через черный ход. В шоке Ана не могла вымолвить ни слова. Сеньора же Нуньес, наоборот, оправилась от потрясения и кричала:
– Мы приютили у себя преступников! Я сейчас же позвоню в полицию!..
– Вы можете не беспокоиться, сеньора, полиция уже здесь, – сказал во время подоспевший лейтенант Орнелас, – у меня распоряжение на ваш арест, сеньорита Лопес. Потрудитесь поехать со мной в отделение. Машина ждет.
Едва наступило утро, Мария отправилась в полицейский участок, чтобы отказаться от обвинения и освободить Ану под залог.
– Не надо Мария, – обреченно произнесла Ана. – Я должна ответить за все, что натворила. Прости меня, сестра. Я очень сожалею о случившемся. Надеюсь, и Диего скоро поймет, как он не прав, и раскается. Пусть полиция продолжает розыск нашего непутевого брата, иначе ты навсегда потеряешь внучку.
В тот же день Роман, навестив племянника в университете, рассказал ему обо всем случившемся, и Хосе Игнасио заявил, что если мать взялась выгораживать похитителей, то он сам предъявит им обвинение, пусть отвечают за преступление по всей строгости закона!
В полицейский участок Хосе Игнасио ворвался, когда дело об освобождении Аны под залог было практически решено.
– Мама, предупреждаю тебя, не делай этого! Или ты одна будешь виновата, если мою дочь не найдут никогда.
– Сынок, вспомни, сколько добра сделала Ана для твоей дочки, когда ты сам о девочке не желал даже слышать. Я внесу залог. Я просто не могу поступить иначе.
– Тогда я сделаю все, чтобы эта преступница снова заняла свое законное место – в тюрьме.
– Не забывай, что Ана – твоя родственница, и что семейные проблемы надо решать дома, а не в полиции.
– Нет, я не доставлю тебе такого удовольствия. С этого момента я объявляю себя твоим врагом! И не ищи меня больше!
Хосе Игнасио ушел, а Мария, вернувшись домой с Аной, не стала больше сдерживать слез.
– Отчего он такой, Рита? – плакала Мария. – Ведь мы воспитали его добрым. Я совсем перестала понимать этих молодых. Хосе Игнасио и Диего с каждым днем все больше становятся похожими друг на друга. Оба – законченные эгоисты, оба жаждут мести, их не волнуют страдания близких.
– Не позволяй Хосе Игнасио разрушать твое счастье, – советовала подруге Рита. – Береги то, что у тебя есть – Виктора.
Тревога Риты была во многом понятна Марии. Без Хосе Игнасио привычный домашний уклад разладился, а новый, связанный с появлением Виктора, еще не установился. И сами отношения с Виктором в эти дни стали какими-то суховатыми, конечно же, по вине Марии: чтобы отвлечься от тяжелых мыслей о сыне, она допоздна засиживалась над эскизами…
– Ты права, Рита. Я должна быть к нему более внимательна.
А Виктор, в свою очередь, думал о том, что не всегда еще знает, как должен поступить, чтобы настроение жены улучшилось. Иногда он чуть ли не силой вытаскивал ее из дома – в театр или в кафе, в другой же раз ему казалось, что Марию не следует отрывать от работы, что он только мешает ей своим присутствием. Пожалуй, лишь одно проверенное средство было пока что в арсенале молодого супруга – красные розы, которым Мария всегда радовалась, как дитя.
– Ну что ж, любимая, я не устану осыпать тебя розами, – обещал жене Виктор.
Убедить Хосе Игнасио в том, что он не прав, пытались Виктор, Луис и даже адвокат Идальго, который специально для этого приходил к нему на квартиру. Хосе Игнасио со всеми говорил довольно грубо и был неумолим. Поэтому Мария попросила Рафаэля использовать весь свой талант юриста и все свои связи, чтобы обвинение, предъявляемое Ане и Диего ее сыном, если не отклонить, то хотя бы смягчить.
Рафаэль, конечно же, обещал помочь и немедленно приступил к делу. Каково же было его удивление, когда он узнал, что Хосе Игнасио в полицейский участок так и не приходил.
«Странно», – подумала Мария… И пока она недоумевала по этому поводу, гадая, что же могло заставить Хосе Игнасио медлить, если он только что был полон необузданной злой решимости, – открылась дверь кабинета и… нет, не вошел, а влетел ее сын.
– Мама, дорогая, я пришел, потому что понял, какое я ничтожество!.. То, что я собирался сделать, – ужасно!.. Я пришел просить у тебя… прощения. Прости меня!.. Не смогу никогда стать твоим врагом, не могу огорчать, потому что люблю тебя больше всего на свете! Умоляю!..
– Но скажи, какое событие изменило твое решение? – сквозь слезы спрашивала Мария, мысленно вознося Господу благодарственную молитву за то, что ее сын наконец прозрел и раскаялся в своих поступках.
– Ко мне только что приходила донья Мати. Бабушка никогда так со мной не говорила, от ее слов у меня мурашки забегали по спине, я весь похолодел при, мысли, что мог бы натворить… Она мне будто глаза открыла на все!..
– Насколько я знаю ее, она может убедить простыми человеческими словами, полными мудрости, – предположила взволнованная не менее сына Мария.
– Да, мама! Она заставила меня понять истинный смысл слова «родитель». Говорила о моей дочери, о тебе, как я мог… – спазм сдавил горло Хосе Йгнасио – … так разговаривать с тобой, ведь я обязан тебе жизнью! И всем-всем!
– Сынок, самое важное, что ты здесь, что одумался…
– Не знаю, мама, сколько времени пройдет, прежде чем я смогу вернуть твою любовь, заслужить твое прощение.
– Нет-нет, ты ее не терял, поверь! Любая мать никогда не перестает любить свое дитя. Забудь все, ты… просто… отчаявшийся отец, и как это мне не понять…
– Я тебя так люблю, мама! – Мария была счастлива видеть прежние сияющие глаза своего сына. – Оставляю тебя поработать, а вечером зайду домой.
Но работать в тот день Мария уже не могла. Ведь известно, что радостное событие способно вывести человека из привычного состояния почти так же, как событие горестное.
Отложив просмотр новых моделей на другой день, Мария отправилась к донье Мати.
– Я пришла поблагодарить вас! – Мария обняла женщину за хрупкие плечи, прижалась к ней. – Милая, только вы нашли подходящие слова для моего сына, чтобы он понял, наконец, как был не прав! Вы… вы… вернули его мне!
– Да что ты, Мария, полно, не говори лишних слов, он мой внук, и я рада, что все так получилось. Я так молила Бога перед тем, как отправиться к Хосе Игнасио…
– Донья Мати, я понимаю: то, что вы сделали, – бесценно, дороже всех сокровищ мира. – Мария вдруг смутилась. – И все же… я пришла не с пустыми руками. Вот, примите от меня в подарок это платье, оно пойдет к вашим глазам и прическе… Я старалась выбрать…
– Ты с ума сошла! – только и могла произнести донья Мати, принимая из рук Марии коробку. – Какие между нами счеты? Но мне приятно, дорогая, ведь это сделано у тебя на фабрике… Я с радостью буду носить это платье. Спасибо!
Распрощавшись с доньей Мати, Мария вернулась на фабрику. И лучше бы она не возвращалась, так как, войдя в офис, услышала дерзкие слова Сулеймы, обращенные к Роману и Рейнальдо:
– В то время как мы работаем, она, видите ли, наслаждается жизнью… Из Золушки превратилась в добрую фею, покровительницу бедных… Представляю, сколько миллионов у Марии в банке!..
– Да прекрати совать нос не в свои дела! – не выдержал Рейнальдо.