— Но долго держать их на яхте не удастся. Еще день-другой, и поползут слухи. Страшно подумать, что тогда начнется. — Голос церемониймейстера трагически дрогнул. — Государственные и династические отношения со странами, представители которых были оскорблены столь ужасным подозрением, безнадежно испортятся. Единственное спасение — немедленно установить преступника и обелить всех остальных.
— 3-значит, кто преступник, до сих пор неизвестно. Отлично!
Фандорин с Масой переглянулись, словно два ворона, учуявшие поживу.
— Изложите обстоятельства п-преступления.
— В особняке у госпожи Лабазовой (такова фамилия Звезды Востока) отмечали хозяйкины именины. Покойницу звали Еленой. В году девять Елениных дней, и она отмечала их все: и Елену Мученицу, и Елену Преподобную, и Елену Равноапостольную, и Елену...
— Не надо перечислять всех святых Елен, — попросил господин. — И, пожалуйста, покороче. Если мне понадобятся п-подробности, я задам вопросы.
— Хорошо, совсем коротко. Уже после полуночи, когда большинство приглашенных разошлись, хозяйка зачем-то поднялась в свой кабинет и назад не вернулась. Немногие остававшиеся отправились к ней попрощаться. Обнаружили ее мертвой. Шкафчик, в котором она хранила свои драгоценности — весьма солидные, — был пустой и нараспашку.
— Так это еще и ограбление? Какой смертью погибла жертва?
— Ее зарубили. Там на ковре развешано всякое восточное оружие. На полу валялся большой острый кинжал...
— Прекрасно, — потер руки Фандорин, хотя что тут прекрасного, если молодую красивую женщину зарубили большим острым кинжалом? — Теперь перечислите п-подозреваемых.
— Не надо так говорить! — заполошился Зюкин. — Не подозреваемых, а причастных лиц, временно изолированных ради их же спокойствия.
— Хорошо. Сколько у вас там изолированных ради их же с-спокойствия? Кто они?
— Как установила дворцовая полиция, в момент убийства в доме оставались шесть человек. — Церемониймейстер стал торжественно перечислять: — Драгунский поручик его высочество принц Каджар, внук персидского шаха. Два гусарских корнета: его высочество принц Чакрабон, сын сиамского короля, и его товарищ, сын сиамского министра господин Най-Пум. Конногвардейский поручик его высокостепенство принц Сеид, сын эмира бухарского. Его светлость лейб-кирасирский подпоручик князь Мусинь, сын вице-короля китайской провинции, название которой, виноват, никак не запомню. И еще японец капитан Танака, ротный командир Новочеркасского полка.
— Ах, вот оно что, — протянул Фандорин. — Ты сообразил, Маса, зачем мы здесь понадобились?
Маса усмехнулся, хотя пока еще этого не понял. Не все же соображают так быстро, как господин.
— Судя по тому, что Афанасий Степанович не назвал японского капитана ничьим сыном, он не из числа высочайших и августейших. Стало быть, всем удобнее, если убийцей окажется он. А вызвали вы нас, Зюкин, потому что сомневаетесь в виновности к-капитана Танаки и потому что мы с Масой хорошо знаем японцев. Так?
— Я и забыл эту вашу обескураживающую привычку угадывать то, что еще не сказано, — с неудовольствием заметил церемониймейстер. — Но всё именно так и есть. Никаких улик против японца не имеется, но начальник придворной полиции полковник Карнович (услышав это имя, Маса и Фандорин скривились) явственно дает понять, что его величеству было бы менее неприятно, если бы из всех замешанных лиц убийцей оказался капитан Танака. Полковника интересует не истина, а расположение государя. Меня же тревожит, не осудят ли невиновного...
— И не выйдет ли сухим из воды п-преступник, — закончил Эраст Петрович. — Этой двойной несправедливости, конечно, допустить нельзя. Что ж, если нужно торопиться, сразу и п-приступим. Куда вы нас везете?
— В гостевой дом, устраиваться.
— После. Сейчас едемте на яхту. Потом на место преступления. Потом в морг, осматривать тело.
— Убитую закопали на кладбище. В ту же ночь, тайно.
— Ну так откопайте, — пожал плечами Фандорин.
Яхта стояла не у причала, а в сотне шагов от берега — должно быть, чтобы никто не сбежал. Пришлось плыть на лодке.
У борта ждал невысокий офицер в синих очках. Нервно постукивал перстнем по перилам.
— Господин Зюкин, вы в своем уме? — сердито закричал он. — Когда вы сказали, что вызовете эксперта-криминалиста, я думал, речь идет о ком-то из сыскного отделения! А этому господину на царской яхте делать нечего! Будь моя воля, он сидел бы за решеткой!
Между Фандориным-доно и Карновичем, очень плохим человеком, существовала давняя неприязнь. Неудивительно, что Зюкин-сан полковника не предупредил. У начальника дворцовой полиции большие возможности. Он мог бы просто не пустить господина через границу.