По улице, мерно выбрасывая колени, топотал рикша в надвинутой на глаза соломенной шляпе. На сиденье развалился огромный человек в сдвинутой на затылок шляпе-канотье.
Не мой ли это едет, подумал Маса, приподнявшись. Словно в ответ седок взмахнул ручищей и громким, хмельным голосом, отчаянно фальшивя, запел: «По ди-и-ким степям Забайкалья-а-а, где зо-олото моют в гора-ах!» Ну конечно, что еще может петь атаман Забайкальского войска?
На него устраивают покушения, а он раскатывает в темноте один, без охраны и еще поет! Прав Баба — это настоящий герой. Или настоящий дурак. Хотя одно другому не мешает, а даже помогает. Вот предварительное впечатление, которое произвел на наблюдателя Григорий Михайлович Семёнов.
С человеком подобного склада можно особенно не хитрить. Прямо сейчас и познакомимся, подумал Маса, поднимаясь на ноги.
Но выйти из кустов не успел.
На мосту случилось нечто поразительное. Коляска вдруг резко накренилась, массивная туша немелодичного певца вывалилась наземь, сверху на нее обрушилась двухколесная повозка. Самое удивительное, что неуклюжий рикша, умудрившийся опрокинуть свой нехитрый экипаж на ровном месте, не кинулся поднимать пассажира, а подбежал и с размаху двинул его ногой по голове. Канотье откатилась к перилам.
С того берега, из темноты, появились две быстро движущиеся фигуры. Один человек был в кепке, второй простоволосый, но у обоих лица обмотаны черными тряпками.
Опять покушение! Маса пригнулся, еще не решив, что делать.
Атаман приподнялся, держась за ушибленную голову, но на него навалились втроем: двое прижали к земле, у третьего в руке что-то блеснуло. Нож? Нет, шприц! Версия майора про то, что атамана хотят убрать белые, отпадает, хладнокровно отметил Маса. Напали красные. И это не убийство, а похищение.
— Суки! Не возьмете! — хрипло вопила по-русски жертва нападения.
— Держите крепче! Стукни его по башке, оглуши! — орала по-японски кепка. — Никак не попаду!
Надо было решить логическую задачу. Что выгоднее для операции «Белое золото»: спасти превосходительство или пусть его лучше заберут советские агенты, легче будет добраться до слитков?
Но самое интересное только начиналось. На мост выбежали еще двое. Эти были в кимоно, размахивали короткими мечами, только один держал вакидзаси в правой руке, а другой в левой.
Стало совсем шумно. Все кричали: и забайкальский сёгун, и те, кто на него напал, и те, которые напали на напавших. Помалкивал только Маса. Наблюдал, чья возьмет.
Те, что колошматили атамана, распрямились. Человек в кепке рванул что-то из-за пояса. Вспышка, выстрел. Первый меченосец упал, остался левша. Точным — пожалуй, даже элегантным — движением он ударил стрелявшего рукоятью в висок, клинок вонзил в грудь рикше, хотел выдернуть, но меч застрял. Тогда рубака выпустил оружие и схватился врукопашную с последним из предположительных красных. Замелькали руки, ноги. Противники осыпали друг друга быстрыми ударами. Левша был явно ловчее. Сочный удар. Простоволосый шмякнулся задницей о низкие перила, едва через них не перевалившись.
Левша нагнулся, с хрустом выдернул свой вакидзаси. Второй — тот, что у перил, — полез в карман. Должно быть, за пистолетом. Ну-ка, кто быстрее? Маса, как и положено японцу, болел за холодное оружие.
С утробным ревом левша налетел на врага, воткнул в него сталь, но нарвался на выстрел. Оба качнулись, накренились, рухнули с моста. Вода встретила их громким всплеском. Плюх! Получилась ничья: счет один — один.
Только что было очень шумно, а теперь стало совсем тихо. Всё интересное происшествие не заняло и полминуты. На перевернувшемся экипаже еще вовсю крутились колеса.
На мосту осталось четыре тела. Застреленный в кимоно лежал скрючившись. Заколотый рикша навзничь. Человек в кепке ничком. Эти трое были неподвижны. Шевелился только Семёнов. Приподнялся на локте, помотал здоровенной, коротко стриженной башкой.
Выбора у Масы теперь не осталось — только предстать спасителем.
Он выбежал на мост, наклонился над атаманом. Лицо у белого вождя было широкое, скуластое, с торчащими в стороны усищами. Маленькие глазки глядели мутно.
— Ты... кто? Что это... тут? — спросил его превосходительство, с трудом ворочая языком. Поглядел вокруг. Сощурился. — Плывет всё... Это ты их положил?
Полупустой шприц валялся на земле. Всю дозу генералу вколоть не успели, а половины оказалось недостаточно, чтобы отключить здоровенного детину.