Толпа, набежавшая, будто на запах крови, только помогала ей скрыться.
Анна никогда не понимала, почему толпа так любит вид смерти, сама она старалась не смотреть на своих жертв, да и мучить их ей не хотелось. Заказы на женщин она не брала принципиально, но как она недавно выяснила, у Лауры был другой исполнитель для этого дела – здоровенный чернокожий парень по имени Джек – по -крайней мере она видела его пару раз у Лауры, жуткий сексист и зануда.
Анна старалась максимально подбирать заказы, чтобы они были, с её точки зрения, справедливыми. Она старалась убедить себя, что она будто бы карает преступников, до которых власти, по каким-либо причинам, не могли дотянуться. Это был ее моральный кодекс, однако одна вещь, которая проявлялась в ней в себе все чаще, ее все же беспокоила. Она шла запутанными дорогами и размышляла - ее жизнь за эти четыре месяца тоже изменилась, ведь в ней появился полицейский Макс – славный малый, который искренне старался сберечь ее от всех опасностей этого мира. Он не давил на нее, да и встречались они реже, чем большинство парочек. Для Анны эти отношения были весьма странными – она попросту не знала как себя с ним вести, ведь Макс не был ни жертвой, ни братом. И все же своим отношением к ней, своей заботой и тактичностью он плотно зашел в ее мир и она не хотела его отпускать.
- Я дома,– произнесла девушка по привычке, войдя в дом.
Тони был безумно рад видеть её живой и не пойманной, даже не смотря на то, что ему снова пришлось испечь этот треклятый пирог. Юноша нервно расхаживал по комнате, что не могла не отметить Анна. Не утаивая, сестра решила напрямую спросить, что братом не так.
- Понимаешь, кажется у меня некоторые проблемы при взаимодействии со Скарлетт. Я, кажется, начинаю испытывать к ней симпатию. А может быть и что то большее, – Тони заламывал руки.
- Пару дней назад ты считал ее глупой. А до этого – навязчивой. А до этого «странной девушкой, штурмующей наш дом», – не доверительно сказала Анна и положила себе огромный кусок пирога. Внезапно нарастающая симпатия брата и радовала ее и пугала одновременно. Может она ревнует?
- Все течет, все меняется, – смущенно ответил Тони. – Она очень любит общаться и старается быть милой, но меня несколько смущает то, что она воспринимает меня кем-то вроде Рапунцель, запертой в башне злой волей сестры.
- Нет, шевелюру свою ты до такого состояния не отрастил.
- Кстати о шевелюре – не побреешь меня? И подстрижешь? – спросил Тони. Стригла и брила брата исключительно Анна с момента образования у него припадков. Когда Тони стал взрослеть, припадок мог начаться даже от собственного отражения в зеркале, потому все зеркала в доме были тщательно занавешены плотными шторами. Вполне возможно, что Тони к своим 27 годам все же пережил уже этот период, но Анна не хотела рисковать. Психолог говорил, что только от юноши зависит вылечиться от припадков он или нет, что ему нужно стараться принять себя как мужчину, но Анна боялась потерять и брата. Боялась, что во время припадков он так же может неудачно ударится, как и мать в свое время, потому не давила на брата и просто принимала его таким, какой он есть.
Вообще девушку поведение брата сегодня смущало – видимо отношения с девушками у него все же не клеились, что логично и обычно любой ответ он искал в Интернете или же в своих книгах. Анна тоже любила читать, но преимущественно публицистическую литературу, полную сопливой романтики и трогательных историй, где влюбленные, преодолев все преграды, остаются вдвоем.
- Дай угадаю, ты все-таки схватил что-то из моих, как ты там выражаешься – недостойных для прочитывания книг? – спросила Анна. Тони хотел было отнекиваться, но все же решил признаться и кивнул сестре.
- Да, я вычитал кое-что, хотя это было проблематично – будем реалистам,. – сказал он и весело подмигнул. – И последовал самому банальному совету – комплименту. Я просто похвалил ее глаза. И знаешь что – сработало! Меня поцеловали!