Случайный выстрел? Солдат без оружия и явных следов пулевого ранения.
Хотя . . . Смирнов повнимательнее осмотрел тело и даже немного приподнял его вбок, что бы взглянуть в лицо. Выражение лица ему не понравилось. Конечно, смерть никого еще не красила, но вот только выражение страха было уж слишком явным. Следов крови не наблюдалось.
Александр недавно приехал к новому месту службы, и получить личное оружие еще не успел, о чем сейчас искренне пожалел. Стоп! Правильно! Оружие. Что бы тут ни произошло, в караульном помещении имеется достаточно оружия и боеприпасов, что бы более менее спокойно чувствовать себя в этой глуши, да и в такой, мягко говоря, не подходящей компании.
Смирнов поставил на землю свою сумку и жестом показал водителю сделать то же самое.
- А теперь слушай меня Дима. Сейчас мы осторожно посмотрим в окна и, если все нормально, пойдем к предбаннику. Там опять послушаем и попытаемся зайти внутрь. Если вдруг все пойдет очень плохо, блокируем дверь и смываемся. В такой темноте по нам стрелять из окон бесполезно, да и на окнах не просто решетки, тут еще и противогранатные сетки. Так, что, смоемся. Вперед.
Они заглянули в окна. Сквозь задвинутые шторы рассмотреть особо ничего не получилось, но они окончательно убедились, что внутри, по прежнему, никакого движения не наблюдается.
Смирнов осторожно заглянул в распахнутую настежь дверь предбанника.
Четыре дня назад.
- Ну и как тебе наша «холупа»?
Новоиспеченный заместитель военного прокурора майор юстиции Смирнов стоял посередине коридора трехкомнатной квартиры улучшенной планировки, и усмехаясь смотрел на жену.
- Как говориться- принимай, махнул не глядя!
Юля, кошачьим маршрутом заканчивала осмотр квартиры и сейчас стояла в дверях кухни.
- А тебе, милый, не кажется, что для троих, один из которых кот, ЭТО несколько много? Тем более, в предыдущих служебках хоть какая-то мебель имелась, диван, кровать. А тут ничего подобного явно не наблюдается. Только на кухне пару столов и табуретки. Как то грустно.
- Насчет мебели согласен, но, думаю, эту проблему решим. Сейчас я про другое. Простому офицеру ТАКОЕ и не снилось. В предыдущем гарнизоне у нас двушка была, но и я следаком трудился. А тут. Знаешь, я задал вопрос местному командованию, мол не круто ли на двоих выделять трешку, а мне ответили, что статус, мол, обязывает. С жильем у них плохо. Вот и могут выделить прокурору только эту трехкомнатную квартиру. Других, нет.
Они еще посмеялись и принялись обустраиваться. К вечеру солдаты доставили в квартиру десяток солдатских матрацев, из которых они соорудили очень даже неплохое ложе любви.
Весь следующий день Смирнов посвятил знакомству с новым прокурорско-следственным участком, командованием части и доставшимися ему по наследству делами. Ввиду небольшого количества работников военной прокуратуры в этой ситуации прокурор ограничился обыкновенной рокировкой. Новоиспеченный зам приехал к новому месту службы на автомобиле в сопровождении грузовика с личными вещами, а служивший здесь следователь этим же транспортом убыл на новое место. Благо расстояние между участками составляло всего около четырех сотен километров.
Так, что о такой роскоши, как планомерное введение в курс дела и иные не маловажные дела, мечтать не приходилось.
Второй служебный день он посвятил знакомству с гарнизоном- военным городком и двумя площадками, находящимися на довольно значительном удалении в глубине тайги. Из всех подчиненных у него были два солдата. Дежурный – Воронов Николай и водитель- Вознесенский Дмитрий. Вот и весь «боевой» состав. Транспорт, в виде очень «уставшего от жизни» УАЗа, большого оптимизма не внушал.
Уже на второй день Смирнов окончательно понял, что в организации работы его участка требуются некоторые изменения. Утром он пришел на службу и тут же отправил водителя в парк за машиной. УАЗик подъехал только через сорок минут, хотя до парка идти пешком минут пять, не больше. При выяснении причин такой неторопливости со стороны водителя, он узнал, что в части не принято заправлять машины после рейса, так как бензин воруют.
Воспитанный в лучших традициях Советской армии, а так же учитывая последний опыт в должности следователя, Смирнов с таким подходом категорически не согласился. После уточнения некоторых деталей, он выдал водителю имевшуюся у него «левую» печать и потребовал опечатывать бак, а сотоварищей по боксу предупредить, что любой, покусившийся на целостность печати и, соответственно, содержимое бака личного автомобиля заместителя военного прокурора, будет очень долго жалеть о содеянном.
Конечно, по глазам бойца он увидел, что тот не очень-то поверил в такую «священную» защиту бензина в баке, как печать с надписью «военная прокуратура», но, как говориться, дисциплину в армии никто не отменял.
Вечером жена устроила Смирнову небольшую демонстрацию недовольства и категорически потребовала организовать выезд в Красноярск для приобретения необходимого по хозяйству. В ходе непродолжительной дискуссии, Александр выторговал для себя еще один рабочий день, который провел очень плодотворно, уже более детально изучив материалы проверок и уголовных дел.
Несмотря на то, что следующий день официально не имел статуса выходного, он вечером не стал менять планы по поводу поездки в Красноярск. В конце концов, изучение работы предшественников навело его на мысль, что он итак слишком много времени посвящает работе.
Вот только судьба-злодейка опять над ним посмеялась в виде звонка в полночь.
Они тихо подошли к предбаннику. Дальше находилось место для заряжания/разряжания оружия, освещенное двумя плафонами. В предбаннике так же горела лампочка так, что двигаться они могли, не опасаясь наткнуться на что ни будь.
Смирнов заглянул в предбанник. Напротив двери, на полу, вытянув ноги, сидел опустив голову на сомкнутые руки боец. Освещение позволило сразу определить, что он тоже мертв. В крайнем случае, мраморная кожа и поза не оставляли других вариантов. Особо притягивала взгляд немного оттопыренная право простреленная навылет кисть руки. Судя по отсутствию крови, смерть несчастного наступила сразу. Слева от бойца на стене виднелись две пулевые пробоины.
Смирнов отпрянул назад, и показал водителю глазами на пожарный щит рядом с местом для разряжания оружия.
Тот оторопело огляделся, явно не понимая ход мысли начальника.
Александр осторожно снял со щита багор и протянул его водителю.
- Делаем так - я справа от двери, ты слева, с багром. Открываем дверь и смотрим, что внутри. Если попали- блокируешь дверь багром и на с . . еб. Давай, примерься.
Дмитрий опасливо покосился на труп. Убитый занимал угол, и поэтому ему пришлось стать от него справа вплотную. Опасливо косясь на покойника, Дмитрий примерил багор- тот хорошо подходил по длине. Убедившись, что водитель готов действовать, Александр осторожно приоткрыл дверь. В нос ударил терпкий запах сгоревшего пороха и смерти. Если кто либо будет утверждать, что смерть не имеет запаха- не верьте. Этот запах ни с каким другим спутать невозможно, и тот, кто хоть раз его познал, уже никогда не забудет. Причем, не стоит путать его с запахом разложения плоти. Это, совсем другое.
Напротив двери на боку стояла снятая с петель дверь. Пол щедро усыпан стрелянными гильзами. Комнату посередине разделял металлический решетчатый барьер, а с его обратной стороны, спинкой к двери, стояло кресло, из под которого натекла большая лужа крови. Над креслом виднелось огромное пятно из отдельных фрагментов буро-красного цвета. Над верхним краем спинки кресла виднелась голова в солдатской шапке.
Противный звук петель громогласно раздался в полной тишине, но человек в кресле не пошевелился.
Смирнов знаком указал водителю находиться в готовности и, содрогаясь от напряжения, вступил в комнату. Слева вдоль стены стоял шкаф, а за ним дверь в комнату для хранения оружия и начальника караула. Справа –сушилка и комната для отдыха. Эти комнаты просматривались хорошо, а двери в них были открыты. Возле шкафа на полу стоял вещевой мешок с вывернутым наружу содержимым.