– Да, приятель. – Стив тихонько присвистнул. – Неудивительно, что она на тебя так разозлилась.
– Я же сказал, что не знаю, разозлилась она или нет. Мы крепко поссорились накануне, поэтому, когда она вернулась домой и увидела, что я уехал, скорее всего даже обрадовалась.
– Что ж, сынок, – сказал Крейгер, поднимаясь, – так или иначе, но ты сам сейчас это узнаешь.
– Что?!—Алек недоуменно уставился на приятеля. Увидев, что Крейгер, улыбаясь, смотрит на входную дверь, он развернулся, и его сердце подпрыгнуло от радости.
Кристин стояла у стойки бара, капюшон ее парки был откинут, в глазах сверкал огонь.
– Алек Хантер, – громко сказала она. Посетители обернулись в ее сторону, и шум в баре стих. – Как ты посмел бросить меня?!
– Я не большой знаток женской психологии, – пробормотал Стив, вставая, – но мне кажется, она здорово разозлилась.
– Безумно разозлилась, – уточнил Трент, и троица поспешила к бару, чтобы оттуда следить за представлением.
Кристин направилась к Алеку, а у него в голове была только одна мысль: Кристин приехала к нему. В течение последних двух дней он с ужасом думал о том, что она не станет с ним даже разговаривать, а она приехала к нему!
Но его радость немного померкла, когда он увидел, что Кристин по-настоящему разгневана.
– Так не поступают, когда любят, – возвестила она в полный голос, направляясь к ошарашенному Алеку. – Не сбегают, когда в тебе так нуждаются.
Алек воровато оглянулся и с ужасом убедился, что весь паб заинтересованно наблюдает за ними.
– Привет, Крис. Может, нам лучше подняться наверх?
– Отчего же? – требовательно спросила она, решительно подходя к Алеку и глядя ему прямо в глаза. – Потому что ссориться на публике не соответствует правилам хорошего тона? Потому что такое поведение могло бы шокировать мою маму? Потому что оно могло бы вызвать осуждение моего папочки? Разве не ты мне говорил, что мне не следует так переживать из-за того, что они могут подумать... что могут подумать другие? Что я должна быть сама собой и делать то, что мне хочется? Так вот сейчас мне хочется кое-что сказать тебе, и мне наплевать, что нас слышат, к черту приличия!
– Хорошо, – осторожно уступил Алек.
Кристин сжала кулаки. Одна ее часть была в такой ярости, что ей хотелось поколотить Алека. Другая ее часть, увидев его, хотела расплакаться от радости.
– Ты хоть на секунду можешь представить, что я почувствовала, когда, вернувшись домой и горя желанием выложить тебе массу новостей, обнаружила, что ты трусливо сбежал?
– Прости меня. – Краска залила щеки Алека. – Но могу поклясться, что я хотел сделать как лучше.
– Да, я прочитала твою записку, – гневно продолжала Кристин. – Ты самостоятельно решил, что мне не нужно ничем жертвовать, чтобы быть с тобой. Что я заслуживаю иметь то, чего я хочу.
– Точно.
– Но ты отнял у меня то, что нужно мне больше всего. – От слез все кругом расплывалось. – Ты не оставил мне выбора. Разве это не жертва, причем вынужденная жертва?
– Кристин, – Алек выставил перед собой ладонь, словно боясь, что она действительно может его ударить, – я...
– Нет, позволь мне закончить! – Она вытерла залитые слезами щеки. – Ты сказал, что если для меня так важно уважение моего отца, я не должна ям жертвовать, чтобы быть с тобой. Но я не могу пожертвовать тем, чего никогда не имела. А то, что ты отнял у меня, значит для меня гораздо больше, чем то, чего я унизительно выпрашивала всю жизнь.
– О чем ты говоришь? Я ничего не понимаю.
– Все ты прекрасно понимаешь! Ты делаешь меня счастливой. Ты – это то, чего я хочу. Ты мне нужен. И я от тебя не откажусь.
– Правда? – Неподдельное счастье осветило лицо Алека.
– Да, черт возьми! Как ты посмел бросить меня?!
– Яне...
– Я не закончила! – закричала Кристин.
– Хорошо. – На его губах затаилась улыбка, как будто все это начало казаться ему забавным, в то время как все внутри ее бушевало. – Продолжай.
– Я помню, что я сказала после этого ужина. Я была расстроена. И я была не права. После того как я все обдумала, я поняла, что ты прав. Мы никогда не сможем быть счастливы, живя в мире моих родителей, и у меня нет права просить тебя бросить все это. – Она обвела рукой помещение. – Просить только потому, что мне так хочется. Я пыталась не замечать этого, но когда мой отец попросил меня заключить с тобой брачный контракт, все встало на свои места.
Улыбка Алека исчезла.
– Твой отец предложил заключить брачный контракт?
– Предложил. Да.
– Хорошо. Я подпишу его, если ты этого хочешь.
– Ни черта ты не подпишешь! Алек нахмурился:
– Я не понимаю. Ты отказалась? Теперь наступил ее черед улыбаться.
– На самом деле вот что я ему сказала: «Пошел ты...»
– Правда? – Брови Алека поползли вверх.
– Правда.
– Молодец! – Алек рассмеялся. – Неплохо для начала.
– Что ты хочешь сказать – «для начала»? Он взял ее кулаки в свои руки.
– Помнишь, ты сказала, что никогда не могла простить своему отцу, что он не любит тебя, как должен любить?
– Да.
Подняв ее кулачки, он поцеловал их.
– Мне пришло в голову, что ты должна это сделать – простить.
Она нахмурилась:
– Не уверена, что могу это сделать.