— Великолепное животное, — восхищенно произнесла Мена.
— Я тоже так думаю, — в тон ей ответил мужчина. — Но его еще придется долго объезжать.
Говоря это, он поднялся и отряхнул пыль со своих бриджей для верховой езды.
— Пойдемте посмотрим на него ближе.
— С удовольствием.
Они вместе пошли по поляне, по направлению к жеребцу.
Он действительно был одним из самых великолепных коней, которых Мене приходилось когда-нибудь видеть.
— Давно он у вас? — спросила она.
— Прибыл неделю назад, — ответил молодой человек. — Я только второй раз сел на него.
Мена подумала, что, вероятно, жеребец принадлежит герцогу, а незнакомец его объезжает.
Жеребец поднял голову при их приближении.
Мена осторожно протянула руку, чтобы погладить коня.
К ее удивлению, конь потянулся к ней.
— Кажется, он признал вас, — сказал молодой человек, — но, похоже, вы обладаете магией своего имени.
Она вопросительно взглянула на него, и он пояснил:
— Если не ошибаюсь, Филомена означает дословно «Я — любимая», полагаю, эта магия распространяется на животных так же, как и на людей.
Мена рассмеялась.
Ей показалось странным, что человек, занимающий столь незначительное положение в обществе, знает о значении древнегреческих имен.
Вдруг, озаренная неожиданной мыслью, она спросила его:
— А раньше, до того как попасть сюда, этот конь принадлежал женщине?
Молодой человек задумался на минуту, прежде чем ответить.
— Он прибыл из Ирландии, а его предыдущей хозяйкой была графиня О'Керри.
Мена продолжала ласково похлопывать жеребца.
Она чувствовала, что эта ласка пришлась ему по нраву.
Так же, как лошадям из ее конюшни нравилось, когда она трепала их по холке, поглаживала или похлопывала по спине.
Она обернулась к молодому человеку, наблюдавшему за ней.
— У меня есть идея, которую мне хотелось бы проверить. Не подсадите ли вы меня в седло?
Он широко открыл глаза от изумления, глядя на нее.
— Вы действительно собираетесь справиться с подобным конем? Вы же видели, что он только что сотворил со мной!
— Я думаю, что он вел себя так потому, что вы мужчина.
— Почему вы так решили? Глядя на вас, трудно предположить, что вы можете по-настоящему разбираться в лошадях!
Тут Мена расхохоталась.
— Подсадите меня! — решительно потребовала она.
— Я не буду отвечать, если вы свернете себе шею!
— Под мою ответственность.
Медленно и, как ей показалось, неохотно молодой человек подсадил ее в седло.
Она чувствовала, что он нервничает, поскольку уверен, что жеребец непременно сбросит ее.
Она взяла в руки поводья и очень мягко произнесла:
— Ну, давай, давай немного покатаемся. Нет никакой спешки, и я знаю, что ты можешь быть хорошим мальчиком, если захочешь.
Жеребец навострил уши, как будто прислушиваясь к звукам ее голоса.
Затем она не спеша направила коня на середину загона, как раз между препятствиями.
Покрытие в загоне было мягким и ровным. Они добрались до противоположного края загона, и она повернула коня назад.
Мужчина, который сначала старался не отставать от них, чтобы быть рядом и помочь ей, если она упадет, остановился.
Теперь она направила коня к нему.
Подъехав, Мена соскочила на землю, прежде чем он успел помочь ей.
Она приласкала жеребца, поблагодарив его за хорошую прогулку.
Затем взглянула на молодого человека, который не спускал глаз с них обоих.
— Ну, вот вам и ответ, — сказала она. — Он тоскует по своей хозяйке и сердится на вас уже просто потому, что вы — мужчина и заняли ее место.
— Я ошибался, — произнес незнакомец. — Я думал, что вы богиня, но теперь я вижу, что вы колдунья!
— Надеюсь, добрая! — отпарировала Мена. — Но мне надо признаться, что когда-то отец рассказывал мне о том, что у него был конь, который никогда не позволял мужчине оседлать его.
— Я тоже когда-то слышал подобное, и мне хотелось бы узнать об этом подробнее. Но сначала мне надо отвести Завоевателя в конюшню.
— Может, лучше я сделаю это за вас, — предложила Мена.
Она все еще не выпустила поводья.
Они двинулись в сторону того края загона, за которым, как она уже поняла, начинались конюшни.
Но тут впереди, как раз на их пути, она заметила конюхов, снующих по своим делам, и ей пришло в голову, что было бы ошибкой показываться им.
Она остановилась.
— Я лучше подожду вас здесь, — сказала она.
— Но почему? — спросил ее спутник. — Мне хотелось показать вам других лошадей.
— Я с большим удовольствием взгляну на них, но, возможно, в другое время, когда здесь не будет столько… людей…
— Тогда подождите меня, я скоро вернусь.
Он взял у нее уздечку, и конь тотчас задрал голову. Казалось, он негодует, что рядом с ним опять оказался мужчина.
«Я все-таки права, — подумала Мена, наблюдая, как они направляются в конюшню. — Завоеватель отстаивает свои права».
Как бы ей хотелось рассказать о своем открытии отцу.
Ему бы все это было так интересно!
С тех пор как отца не стало, ей совсем не с кем было говорить о лошадях.
Чтобы ее не могли заметить, она отошла немного назад, к саду.
Она размышляла о том, что нет ничего лучше, чем прыгать через барьеры на всем скаку.
Молодой человек появился раньше, чем она ожидала.
Видимо, он передал жеребца кому-нибудь из конюхов.
— Что ж, — заговорил он, — вам многое надо рассказать мне, и я думаю, где бы мы могли спокойно поговорить.
Мена колебалась. Потом осторожно спросила:
— А есть такое место, которое нельзя бы было увидеть из окон замка?
— Да, конечно, — ответил он, — но почему такая секретность? Или вы и в самом деле богиня, которая только что спустилась с Олимпа, чтобы посеять смуту среди людей?
Мена рассмеялась, и смех ее был очень мелодичным.
— Откуда у вас такие познания о греках? — спросила она.
— Совсем недавно мне довелось побывать в Греции, — ответил он, — но вообще-то ваш вопрос кажется мне немного обидным.
Мена зарделась.
Когда она от смущения отвела взгляд, он рассмеялся, чтобы успокоить ее.
Немного помолчав, он все-таки сказал:
— Мне хотелось бы услышать ответ.
— Я подумала, что вы… возможно, вы здесь… чтобы… объезжать лошадей, — нерешительно произнесла она.
— Именно этим я и занимаюсь, — подтвердил он ее догадку, — а теперь вы скажите, кто вы.
— Я… я — компаньонка госпожи Мэнсфорд.
— Компаньонка?! — почему-то опешил он. Затем, уже другим тоном, спросил:
— Мэнсфорд! Имеет ли она какое-нибудь отношение к Лайонелу Мэнсфорду, тому, чьи замечательные работы печатались в Географическом журнале?
Мена даже вскрикнула:
— Вы читали их?
— Я полагаю, что это самое лучшее описание Древней Греции, которое я когда-либо читал в своей жизни, — ответил он.
— Я так рада слышать это. Я знаю…
Мена остановилась.
Она чуть было не произнесла: «Папа был бы в восторге», но вовремя вспомнила, за кого она себя выдает здесь.
Немного неуклюже она выкрутилась:
— Я… Мне кажется, мистер Мэнсфорд пришел бы в восторг от ваших слов. Это был муж госпожи Мэнсфорд, но он скончался вот уже больше года назад.
— Скончался? — воскликнул ее собеседник. — А я даже не знал об этом! Это большая потеря.
Мена перевела дыхание.
Она всегда считала, что серия статей по классической Греции, написанных отцом для Географического журнала, была лучшим из его творений.
— Папа, вы должны написать книгу, — не раз говорила она ему.
— Возможно, когда-нибудь я займусь этим, — уклончиво отвечал отец.
На самом деле он лишь делал записи о том, что видел, и писал только ради удовольствия.
— Именно чтение этих статей, — продолжил ее спутник, — вызвало мое решение посетить Грецию, и они оказали мне неоценимую помощь в понимании того, что там можно увидеть и сейчас.