Мы сели, стараясь не прерывать поцелуя. Она стряхнула с себя кофточку, на которой я расстегнул оставшиеся три пуговицы. Через секунду на край кровати полетела и моя футболка. Под моим нетерпеливым взглядом Мелоди расцепила крючки на лифчике, и я снял его, проведя ладонями по ее плечам. Она задрожала, когда мои пальцы проследили изгибы ее торса. У нее было стройное тело танцовщицы, спортивность которого подчеркивала податливая полнота груди. Отбросив бюстгальтер, я лег на спину и привлек Мелоди к себе, положив руки ей на ягодицы и дотрагиваясь языком до сосков. Она замерла надо мной на выпрямленных руках.
Ее стоны стали громче. Когда я прихватил сосок губами, она закричала и отпустила руки. Мы перевернулись. Упершись в стену, я подтянул Мелоди под себя и с нажимом протиснул бедро между ее ног. Она впилась ногтями мне в плечи и упоенно меня поцеловала, а после скользнула ладонью вниз по моему животу. Я слегка приподнялся, позволяя ее теплой мягкой руке лишить меня остатков самообладания, и, опершись на один локоть, расстегнул на ней шорты. Мои пальцы так легко вошли внутрь ее, что я выдохнул: «Господи боже!» Через несколько секунд я почувствовал дрожь, пробежавшую по телу Мелоди: она кончила, а сразу после нее кончил и я.
Вернувшись в реальность, мы медленно высвободили руки. Я взял свою майку и вытер сначала ее пальцы, потом свои. Мне хотелось облизать их, чтобы изведать вкус Мелоди, но я почему-то не решился. Соорудив из одеяла кокон, я прижал ее к себе. Мы сидели и смотрели друг на друга, пока не задремали.
Когда я проснулся, Мелоди уже ушла. Рисунок она забрала с собой.
Лукас
Только в субботу вечером я наконец-то отправил Жаклин письмо. Оно состояло из четырех коротких предложений исключительно делового содержания. Никаких заигрываний. Ее ответ тоже был сдержанным, хотя она и спросила про мои выходные. Я не удержался и ответил, что они удались на славу, добавив: «Особенно пятница. А как прошли твои?»
В ее коротком ответе выделились три слова: «Хорошо, одиноко, плодотворно».
Нам всем бывает нужно побыть наедине с собой, но эта девушка не имела права на одиночество.
Я достал плотную бумагу, угольные карандаши и набросок, на котором Жаклин была изображена лежащей навзничь. Штрих за штрихом перенося на листок стройные очертания ее тела, я вспоминал поцелуи, пробуждавшие во мне желание большего. Растушевывая тени под грудью Жаклин, я повторно переживал прикосновения к ее мягкой коже, которые она мне позволила. Я рушил стену между нами, вместо того чтобы укреплять кладку.
Повторив рисунок, я прикнопил его к стене своей спальни прямо напротив подушки.
В среду, к концу лекции по экономике, внутри меня разгорелась нешуточная борьба между желанием рассказать Жаклин правду о себе и стремлением продолжить начатую игру, в которой я исполнял роль сексуального наемника, помогающего ей пережить личную драму. Сценарий выглядел идеально: я провожу время с первой за несколько лет достойной девушкой, а она расправляет крылья, забывает своего самовлюбленного бывшего и снова становится хозяйкой собственного тела.
Я заглушил внутренний голос, твердивший мне, что этого недостаточно.
Жаклин, наверное, тоже была занята осмыслением наших отношений. За несколько дней она ни разу не написала Лэндону и не прислала эсэмэску мне. Перестала появляться в «Старбаксе». Только пару раз оглянулась на меня во время лекций. В пятницу к ней подошел Мур. Он улыбнулся, глядя на нее сверху вниз и держа одну руку в кармане, уверенный в собственной неотразимости.
Я не видел лица Жаклин, когда они разговаривали, но ее поза показалась мне напряженной. Боясь не сдержаться и стереть самодовольную ухмылку с рожи Мура, я поскорее вышел в коридор.
В пятницу вечером я получил письмо от Ральфа Уоттса, помощника начальника полиции кампуса. Его назначили ответственным за курсы самообороны, которые проводились на базе и за счет университета. Прошлой осенью я увидел на доске объявлений афишу и спросил Уоттса об этой программе. Тогда он послал меня на курсы по подготовке инструкторов, после чего я дважды участвовал в тренировках на общественных началах: обкладывался защитными подушками и служил боксерской грушей тем студенткам и сотрудницам, которые выражали желание три недели кряду жертвовать субботним утром ради основ самообороны.
Лукас,
сержант Неттерсон должна была ассистировать на ближайшем занятии по самозащите, но прошлой ночью перелезала на дежурстве через стену и сломала ключицу. Понимаю, что уже поздновато, но не мог бы ты ее подменить? Если да, то жду тебя завтра утром. После Дня благодарения будут еще два занятия, но приди хотя бы на первое – этим ты уже здорово мне поможешь. Постарайся определиться и отписать мне как можно скорее.