Если второе, то Дейда может не быть в лавке. К счастью. Или нет. Ведь, если он в лавке, то можно было бы попросить его довезти до сестры... Девушка отмахнулась рукой. Там слишком узкие улочки, обратно не развернуться. Нет, она не станет просить Дейда. Да и он, наверное, как все направится в более высокое место. Подальше от линии моря.
Любое волнение далеко в море может вызвать огромную Волну. Ей и Каре еще в детстве об этом говорила бабушка, пересказывая истории своей бабушки, которой довелось пережить ту самую первую.
Когда-то давно, говорила она, гора была ровно посередине острова. Да и сам остров был в разы больше. Когда пришла Волна, то повела себя, как избалованный ребенок в лавке сладостей. Все, что могла, затопила, порушила дома, прибрежные Храмы и маяк на утесе, разметала полгорода, подвернувшегося ей на пути.
Ей не удалось это все сделать за один раз, а потому – она вернулась. И, уходя после нее, как оказалось, навсегда, обрушила огромную часть побережья. Говорят, в его глубине были многочисленные подводные пещеры. Подточенные ходами скалы сложились, как деревянный домик, собранный дедом Портой из вырезанных маленьких бревнышек, когда по нему ударила шаловливая ручка его внука, жутко балованного ребенка.
Остров уменьшился тогда почти на четверть. После этого там, где прошла, хозяйничал Волна, на севере, уровень побережья стал очень высок и крут. Скалы, обрывы, утесы, нависавшие и выступавшими в море. Правда, там сохранились впадины и пещеры, но старательно омываемые морем, а потому малодоступные.
Спустя какое-то время после Волны это место облюбовали потерявшие свой дом рыбаки, среди которых были и ее прапрадеды со стороны папы. Теперь там был их поселок. И ничто не напоминало, что когда-то в тех местах было иначе.
Что теперь может случиться с их островом? Море отошло от берега со стороны порта и южной гавани. Самая пологая и мало защищенная часть острова. Море на своем пути почти не встретит препятствий. Разве могут оказать неуправляемой стихии сопротивление деревянные дома на пристани, две линии не особо высоких каменных городских стен и полудеревянных домов горожан?
Внезапно ее нога поехала на какой-то скользком камне уличной мостовой. Девушка остановилась, закачалась. Нет бы попробовать сделать шаг, сойти с места, она же решила схватиться за ближайшую стену забора, а руки соскользнули. Вовремя она не успела их убрать и проехалась ногтями по камням.
– Ох, – закачавшись и не найдя опоры, она упала к подножию стены, вдобавок к побитым подушечкам пальцев сбив в кровь ладони и колено, – больно, – прошептала она, закусив губу от боли и тряся пальцами. Приподняв юбку, посмотрела на колено, осторожно смахнула пыль и подула сверху. Защипало.
Кастия с ужасом посмотрела в сторону моря. Хорошо, если они с мамой ошиблись, но если – нет? Как быть? Ведь все признаки – притихшие птицы, затаившиеся в своих будках собаки - Тито не вышел из своего домика пообщаться с Дедом и проводить ее, отсутствующие на улицах кошки, голуби и чайки - она прошла уже сколько кварталов, а их нет, вопреки обычному, а раньше прохода не дававшие и требовавшие еды, и, конечно, отступившее от берега море – говорили о грядущей катастрофе.
Ее вновь обдало холодом. Уши заложило, как будто она нырнула в воду. Как тогда, в детстве, когда она едва не утонула. О, Боги... Кастия в ужасе зажала руками уши, пытаясь отрезать появившийся в них шум.
Мимо нее шли люди. Один мужчина что-то спросил у нее. Не получил ответа, потому что она, молча, продолжала сидеть на земле, зажимать руками уши и во все глаза смотрела перед собой на его склонившееся к ней лицо. Он повторил или сказал другое – девушка не поняла этого.
Слов человека она не слышала, шум в ушах перекрыл все, ввинчиваясь в голову и отдаваясь болью в затылке. Мужчина снова что-то сказал и, не дождавшись ответа, запростецки покрутил пальцем у виска, выражая свое отношение к ее реакции, разогнулся и пошел дальше.
И только тогда она будто очнулась. Нет, шум в ушах никуда не делся. Отпустив руки, девушка огляделась. Люди спокойно шли по улицах, общались. Кто-то направлялся наверх, возможно, от рынка домой. Другие спускались вниз или сворачивали в боковые улочки. Никто не оборачивался на шум, не оглядывался, прислушивался или искал источник звука. Он звучал, похоже, только для нее.
Оперевшись ладонями о булыжники дороги, девушка, морщась, поднялась и осторожно пошла вниз. Ей некогда было страдать и пугаться. Время беспощадно уходило. В нескольких квартах ниже нее в своем доме Кара поднимала девочек с постелей, одевала, кормила завтраком. Потом, как обычно, ждала нанятую ими с Сореном няньку, которая оставалась на день с младшими, пока родители работали.