— А смотерть то в него позволишь ли?
— Да ты что, Морна? Смотрись хоть с утра до вечера, не жалко. Или примета какая, что до свадьбы прятать нужно?
— Нету никаких приметов. Матери твоей это зеркало. Ты же сама его в сундук упрятала и трогать не давала. А отец не велел с тобой спорить. А как умер он, ты только сама в него и смотрелась, никого близко не подпускала. И в сундук мне ни разу не дала заглянуть. Может боялась, что я попрошу чего для себя. А я бы ни в жись не стала выпрашивать. Линда то первой вышивальщицей была. Ты в нее пошла. Но я чё тебе давала из тряпок — ты никогда не показывала. И работу свою завсегда прятала. А что вышьешь — в сундук.
Вера растерялась. Ну, так-то понятно всё, не приняла девочка мачеху, бывает. Но ведь видно, что не злая Морна эта. Не пакостная. Может и нет любви большой к сиротке, но и обижать напрасно — не обидит. Другая на её месте могла бы девчёнку в бараний рог скрутить. А эта, хоть и таит обиду, видно это, но вести себя старается честно, зря не обижает. Ну, грубовата она, так где манер то может крестьянка набраться? Решение пришло быстро.
— Ты прости меня, Морна. Мелкая была и глупая, нет у тебя вины передо мной и зря я худо к тебе относилась. Прости.
Морна помолчала.
— Вышивать поучишь ли меня?
— Да с радостью.
— Единый мне свидетель — не держу на тебя зла. — Голос Морны дрогнул.
Помолчали.
— Да развеж я не понимала? И про тебя, и про мамку твою? Но моя-та вина в чём была? И отца когда не стало — я ж жалела тебя от души. А ты даже есть со мной не садилась. Схватишь кусок, чисто собака голодная, и прячешься. Я тебе молочка в комнате на стол — а ты и крынку разбила, да ещё и осколки мне у кровати высыпала. Шрам-та до сих на пятке есть. Вота, смотри…
— Прости, Морна. — У Веры непроизвольно навернулись слёзы на глаза — так жалко стало и девочку эту неприкаянную и Морну.
Морно обняла крепко, задышала в ухо — Ну, не реви ужо, будя, будя…
Сама тоже всхлипывала часто. Поревели, успокоились, помолчали…
— Ну, вода нагрелась, давай ужо мыть тебя.
Обе делали вид, что всё идет как надо, никаких слёз не было.
Морна взяла маленький котелок, отлила горячей воды и кинула туда чем-то плотно набитый мешочек.
— А что там, в мешочке?
— Дак мыльнянка. Ты пока вошкалась в доме — я листьев набрала. Щас закипит, достанем его и будешь им мыться. А отваром потом волосы помоем. И будешь белая, как сдобна булочка.
Хохотали обе от души. Представить тощую смугловатую Елину — булкой… Это было слишком смело и нелепо.
Мытся пришлось мешочком. Мылился он не сильно, но грубая ткань кожу прекрасно очищала. Волосы в отваре полоскали два раза, зато и ощущение чистоты появилось. Вера нашла шероховатый камешек и потерла загрубевшие ступни. Морна смотрела с интересом, но ничего не спрашивала. Напоследок окатила ее теплой водой с какой то очередной травкой. Пучок она вскипятила в отдельной миске и слила отвар в котел. Отвар пах луговой травой с нотками мёда. Чистые волосы поскрипывали в чистом же отрезе ткани. Мягкая шелковая туника так и льнула к телу. Трусы бы ещё раздобыть. Морна закутала ее в большой новый половик-одеяло и сунула в руки кружку с теплым молоком в которое щедро добавила мёд. Есть же счастье на свете. Такая специальная минуточка, когда все проблемы и заботы отступают. Нет ни мыслей, ни страхов, только покой и умиротворение.
А сама Морна между тем добавила в котел еще пару ведер воды и подкинула дров.
Пока вода грелась, она учила Елинку стирать.
— Вот смотри. Щас нагреется вода, кину мешочек с мыльнянкой. Тряпье я уже разобрала. Что почище одна куча, что грязное совсем — другая. Вот почище в перву очередь кинем в котел и будем мешать. Как закипит — поварим сколь надо, вона видишь, щипцы из дерева большие? Вот имя-та все из котла подоставаю и снесу под воду, прям тудой можно кидать — дно камянно, вода самоточная. Оно тама прополощется хорошо, тока пошевеливать иногда надо. А в ту воду, что грязная в котле — кинем то, что сильно запачкано. Тама портки мужицки, и постилки с лавок. Всю зиму на них сидели, давно пора намыть было. А как они закипят — выльем все прям на землю. Да поставим новый котёл с чистой водой. да и ещё разок с мыльнянкой кипятится бросим, а сами тем временем чистое из воды развесим. Вот и будет в дому ладно.
Глава 7
Со стиркой Елина провозилась до самых сумерек. Показав, где в кустах вырублено место и веревки натянуты, Морна ушла справлятся к скотине. Не сказать, что стирка- работа непосильная, скорее — скучная. Пока одежда вываривалась, Вера, а точнее — Елина — надо, надо привыкать к новому имени, от скуки рассматривала ведро. Странное какое. Не дерево, не кожа, не ткань. Трубка широкая из непонятного материала. Дно — деревянный круг, сверху кольцо — прут, типа ивовой ветки, распирает эту мягкую трубку и две рейки от кольца к донышку — для жесткости, что бы ведро форму держало. Легкое оно и удобное.