Я сказал ей, что слышал подобную историю и о нашей семье, поскольку моя фамилия также существует в двух версиях — и с «о», и с «а».
— Но, наверное, если они на самом деле хотели отделиться друг от друга, то должны были бы поменять не только одну букву, — заметил я.
— Возможно, тут заключена какая-то тайна, — ответила Анна, немного расстроившись из-за того, что ее история не такая уникальная, как она считала раньше.
Анна с родителями переехала в наш город летом перед тем, как мы пошли во второй класс средней школы. Это само по себе было странно, потому что в наш городок переезжает очень мало людей, наоборот, почти все из него уезжают. Но появились Каины, и стояли, наблюдая за грузчиками, которые переносили их упакованные в коробки вещи в белый двухэтажный домик с тремя спальнями на Твикст-роуд. Домик стоял как раз перед пересечением Твикст-роуд с Таун-роуд, идущей вдоль реки. За разгрузкой наблюдали и соседи, которые высыпали на улицу, подходили и люди из расположенных дальше домов. Их притягивало к грузовому фургону, словно огромным магнитом. Они подходили и представлялись, и стояли рядом с Каинами, словно зрители на параде, на футбольном матче или каком-то историческом событии, достойном восторженной и внимательной толпы.
Мы с приятелем Карлом Готорном подъехали на велосипедах и присоединились к собравшейся большой толпе. На самом деле, нас не интересовал ни грузовой фургон, ни то, что из него выгружали. Нас не интересовали родители и то, как они выглядят. Мы уже слышали, что у Каинов есть ребенок — девочка нашего возраста. Мы хотели на нее посмотреть.
И были разочарованы. Она оказалась не такой, как мы ожидали, и совсем не оправдала наших надежд. Мы увидели блондинку с коротко подстриженными прямыми волосами, в наушниках, провод от которых змеей тянулся в карман короткой черной куртки. В такой куртке хорошо работать на бензоколонке, но в жаркий день, при большой влажности воздуха, девушка наверняка была единственной в городе, надевшей куртку. Под курткой мы заметили черную рубашку, которая, как я выяснил позже, оказалась еще и с длинными рукавами. Анна никогда не носила вещей с короткими рукавами. Джинсы и тяжелые ботинки тоже были черными. Девушка обвела глаза черным карандашом, выражение лица оказалось мрачным. Она уселась на траве и стала что-то писать в тетради в черной обложке. В тот день я о девушке почти не думал, но, познакомившись с ней, я часто размышлял, не была ли она раньше, до нашей встречи, совсем другой, не одевалась ли в нормальную одежду, не располагала ли больше к общению, и не было ли у нее другого выражения лица. За исключением двух памятных случаев, я никогда не видел ее в другом обличье. Она всегда была одета, как готичка — этакая мрачная блондинка в черном.
— Какая-то ненормальная, — сказал Карл. — Пошли к тебе.
Я жил примерно в полутора милях к северу от Каинов в очень похожем доме. Он стоял на улице, почему-то называвшейся Вэлли-Вью, или «вид на долину», но никакой долины оттуда видно не было. На самом деле мы жили у подножия горы, и со всех сторон открывался вид только на возвышенности.
Если добираться к Каинам по улицам, то путь отнимал много времени, но можно было его срезать через двор миссис Оуэне, а затем — через пустой участок земли, где два года назад сгорел дом Бутов. Добравшись до Талус-роуд, можно еще срезать путь через участок Борденов. В принципе, от меня до Каинов можно добраться за примерно пятнадцать минут. Мне предстояло проделать это много раз.
Все это будет важно.
* * *Ей дали имя Анна, но она настаивала, чтобы ее называли Анастасия. Это у нас оказалось общим. Я хотел, чтобы все называли меня полным именем. Однако тщеславие тут не причем. Меня назвали в честь брата матери, который рано умер — ему тогда только что исполнилось тринадцать лет. И меня все называли так, как его. Мне никогда не правилось мое имя, оно никогда не казалось по-настоящему моим. У меня было ощущение, будто мне его вручил кто-то, кто не успел им попользоваться в достаточной мере. Но что можно сделать? Только знаменитости берут псевдонимы, некоторым людям дают прозвища, но для меня его никто не придумал. Или нужно быть таким человеком, как Анна, которая просто взяла и придумала себе новое имя.
— Мне нравится твое имя, — сказала Анна. — Это почти идеальный двойной дактиль[2].
— Что?
— Хиггелди-пиггелди — вот идеальный двойной дактиль. Два слова из трех слогов каждое, с ударением на первом слоге. У тебя в имени и фамилии одинаковое количество слогов и почти одинаковые звуки. Имя как будто отражает фамилию в зеркале — и наоборот, они параллельные, параллактические, и еще какие-то. Я не знаю, как лучше выразиться.