Парень наклонился над щуплым таджиком, приобнял, что-то зашептал на ухо. Водитель кивнул. Бугай потрепал его по голове и направился вдоль пустых кресел.
Семен Савельевич с отвращением наблюдал за этой сценой. В конце концов, у него, пенсионера, нашлись деньги за проезд, совсем даже не лишние, а этот…
— Что, дед, смотришь? Да, у меня бабулек нет. А у тебя бабульки есть? — подонок хихикал над собственным остроумием. — Поделись!
— Послушай, мразь…
— Ой, как страшно! Спецуху надел, крутым стал… Может, выйти хочешь?
— Я выйду, где мне надо!
— А я сказал — выйдем сейчас!
Он схватил пенсионера за форменную куртку, стал вытягивать из кресла. Старик отбивался изо всех сил. В какой-то момент противники встретились взглядами. На Семена Савельевича смотрели внимательные, умные и… добрые глаза. От неожиданности он перестал сопротивляться, и парень воспользовался ситуацией: рванул на себя, кинул в проход, упал сверху…
А дальше — визг тормозов, сильнейший удар по автобусу, звуки сминаемого железа и разбитого стекла… В место, где ехал Семен Савельевич, влетел тяжелый внедорожник, но Семен Савельевич подробностей еще не знал. Он был без сознания.
…Тело болело, особенно ноги. Но голова была ясная, и все, что услышал Семен Савельевич Редькин, ему бредом не казалось:
— Живой, а, дед? Ну, так и должно быть! Подарок тебе… Что? Ноги? Опять?! Лежи, лежи… Скорую дожидайся, я уже вызвал. Сегодня хорошая бригада дежурит… Видишь, дед, сколько у тебя коллег… сторожей. Пост сдал — пост принял. Да-а, чего там! Тебе ничего объяснять не надо: вижу, ты многое понял. А раз понял, то прощай. И поаккуратнее теперь… Пост сдал…
Две минуты первого
1
«Ох, время! То не знаешь куда девать, то не знаешь где найти. Вот только что, возле стопок грязной посуды сетевой забегаловки, его было навалом. И тянулось же, тянулось оно невыносимо долго, как в кресле у стоматолога. А сейчас тает, зараза, словно стипендия в ночном клубе. Но до субботы еще надо дожить, а до метро добежать. И если в беге своем не ускориться, целовать мне тогда закрытые двери. Хотя сегодня, кажется, я успеваю!»
Белая питерская полночь позволила молодому человеку по имени Андрей с незамысловатой фамилией Курицын разглядеть замаячившую возле стеклянных дверей вестибюля тучную фигуру полицейской дамы, вот-вот готовой эти самые двери запереть. Парень сделал страдальческую мину, на бегу сложил руки в молитвенной просьбе, и просьба сердобольным полицейским в юбке была выполнена: Андрей влетел внутрь станции; успел услышать звук звякнувших ключей, а может, это наручники на необъятной талии напомнили о себе; порадовался затихающему эху каблуков казенных туфель.
На лету он приложил к турникету пластиковую карту, тот ответил гостеприимным зеленым светом, и Андрей по инерции продолжил сбегать вниз по эскалатору, но опомнился и сел на рифленую ступеньку перевести дух.
−… прещается бежать по эскалатору, сидеть на ступенях эскалатора, подкладывать пальцы под поручни… — с полуслова загремела монотонная запись автоинформатора, но прервалась живым усталым голосом:
— Молодой человек, вас касается.
Андрей нехотя поднялся. «И ничьих пальцев я не подкладываю… Как она меня снизу разглядела, глубоко ведь. А впрочем, из желающих покинуть спальный район с конечной станции последней лошадью лишь я и…»
Только сейчас, ниже на десяток ступеней, первоначально бесформенное пятно случайного попутчика волшебным образом стало превращаться во всегда узнаваемый, соблазнительный силуэт незнакомой молодой девушки.
Она стояла одна, едва касаясь пальчиками поручня, а другой рукой плотно прижимала клатч к стройным ногам. Изящная головка, стриженые светлые волосы без признаков непрокрашенных корней, прямой носик, пухлые губы, пушистые ресницы… Нет, лица девушки, как и подробности фигуры, скрытые коротким летним плащом, Андрей не видел, но он обладал богатым воображением, и оно привычно послушно по мелким деталям дорисовало в приятных пропорциях все необходимое.
Совсем не то, что называется «быть озабоченным», заставило Андрея ощутить горячую приливную волну. «Просто судьба чего-то ждет и не спешит дарить не самому отстойному от природы человеку результативную встречу с единственной любовью, каждый раз непонятно за какие грехи обманывая его ожидания и надежды». Именно так он определял свое нынешнее положение. Впрочем, в желании все свалить на судьбу Андрей мог дать фору многим. И напрасно. Она, судьба которая, — женщина деловая и сделала уже все от нее зависящее для Курицына Андрея, который, в свою очередь, по молодости глуп и до поры до времени по-куриному слеп. Это пройдет. Скоро.