– Я и не собираюсь торговаться, Карл, – сказал я. – Называйте цену, и ружье ваше.
– Как насчет четырехсот долларов?
Я вяло махнул рукой.
– Отдаю за триста.
– Ты не слишком ловкий коммерсант, Хэнк, – улыбнулся он.
– Я бы ни за что не позволил себе драть с вас три шкуры.
– Четыреста долларов – цена разумная. Я знаю толк в ружьях.
– Ну, хорошо. Как вам будет угодно. Но учтите, что я отдавал его вам за триста.
Карл нахмурился. Я чувствовал, что ему не хотелось переплачивать, но он сознавал, что сам загнал себя в ловушку и теперь придется выкладывать четыре сотни.
– Что, если завтра утром я завезу его к вам в офис, – предложил я, – а чек вы мне вышлете, когда осмотрите ружье повнимательнее?
Он медленно кивнул.
– Мне это подходит.
Потом мы немного поболтали о погоде, о Саре и ребенке. Но, уже собираясь уходить, Карл вновь заговорил о ружье.
– Ты уверен, что хочешь продать его? – спросил он. – Я не хотел бы давить на тебя.
– Да мне оно, в общем-то, и ни к чему, Карл. Никогда в жизни не охотился.
– А отец разве не брал тебя с собой на охоту? – Казалось, его это очень удивило.
– Нет, – ответил я. – Я даже ни разу не стрелял из ружья.
– Ни разу?
Я покачал головой.
Карл какое-то время постоял у стола, уставившись на меня и теребя в руках фуражку. Мне вдруг показалось, что он сейчас опять усядется.
– Но ты ведь знаешь, как стрелять, правда?
Я насторожился. Голос его звучал теперь иначе, в нем не было прежней непринужденности. И вопрос он задал не из простого любопытства и не ради поддержания беседы; его интересовал ответ, и он рассчитывал его получить.
– Думаю, что да, – сказал я.
Он кивнул головой, но от стола все не отходил, словно ожидал услышать что-то еще. Я отвел от него взгляд и уставился на свои руки, лежащие на столе. В ярком свете, падавшем от настольной лампы, волоски на моих пальцах казались седыми. Я сомкнул пальцы в кулаки.
– Ты хорошо знал Сонни? – неожиданно спросил Карл.
Я взглянул на него, чувствуя, как забилось сердце.
– Сонни Мейджора?
Он кивнул головой.
– Не так, чтобы очень. Скорее, шапочное знакомство. Не более того.
– Значит, просто знакомые…
– Да, – подтвердил я. – Здоровались, когда встречались на улице, но никогда не останавливались, чтобы поболтать.
Карл помолчал – по-видимому, переваривая полученную информацию. Потом надел фуражку. Он собирался уходить.
– А что? – спросил я. Он пожал плечами.
– Да ничего, просто интересно. – И он слегка улыбнулся мне.
Я поверил ему, мне почему-то казалось, что в его вопросах и в самом деле было больше любопытства, нежели подозрительности. Просто так же, как, зная меня, он не мог предположить, что убийство Джекоба, Сонни и Ненси – моих рук дело, его восприятие Лу с трудом соотносилось с тем, что тот совершил согласно нашей версии. Думаю, он чувствовал, что что-то здесь не так, но не мог угадать, что именно. Карл не вел расследование – он просто пытался восстановить ход событий, выстроить логическую цепочку, отыскав недостающие звенья. Я это знал и потому был уверен, что никакой опасности он не представляет. И все-таки наш разговор меня расстроил. Когда Карл ушел, я еще и еще раз прокрутил в памяти каждое свое слово, каждый жест, выискивая ошибки и промахи, которые могли стать подтверждением моей виновности. Конечно, не стоило так нервничать, тем более что серьезных поводов для этого не было, но все-таки на душе у меня было неспокойно, и всякий раз, как я пытался погасить в душе тревогу, она разгоралась все сильнее.
Саре я рассказал о том, что продал ружье шерифу, но умолчал о его расспросах.
В ту ночь, как раз после визита Карла в мой офис, мы долго не могли сомкнуть глаз: Аманда разбушевалась не на шутку. Мы уложили ее в свою постель, выключили свет, и в темноте Сара укачивала ее на руках, а я все запускал плюшевого медвежонка Джекоба. Было уже далеко за полночь, когда она наконец заснула. Мы с Сарой, совершенно ошалевшие, еще долго сидели в обрушившейся на нас тишине, боясь пошевелиться, дабы не разбудить задремавшего ребенка. Наши ноги соприкасались под одеялом; я чувствовал, как трется о мою икру горячий лоскуток ее нежной кожи.
– Хэнк? – шепнула Сара.
– Что?
– А ты мог бы убить меня из-за денег? – Тон ее был игривым, она явно шутила, но в ее голосе я уловил и нотки искреннего беспокойства.
– Я убил их не из-за денег, – проговорил я.
Я почувствовал, как Сара повернула голову и смотрит на меня в темноте.
– Я пошел на это, чтобы уберечь нас. Спасти от тюрьмы.
Аманда издала какой-то звук, похожий на вздох, и Сара опять стала слегка покачивать ее.
– Хорошо. А мог бы ты убить меня, чтобы избежать тюрьмы? – Нотки беспокойства, заглушая игривый тон, зазвучали уже громче.
– Конечно нет, – сказал я, заваливаясь на спину.
И демонстративно зарылся в подушку, давая понять, что разговор окончен.
– Тогда представь, что у тебя появилась возможность скрыться с деньгами, но ты знаешь, что я могу тебя выдать. Что тогда?
– Ты бы никогда не смогла выдать меня.
– Ну, предположим, намерения мои изменились. И я захотела признаться.
Я выждал какое-то время, потом повернулся к ней.
– Что ты хочешь этим сказать?
Сара сидела, возвышаясь надо мной, словно темная глыба.
– Это просто игра. Мы рассматриваем гипотетическую ситуацию.
Я промолчал.
– Тебя отправят за решетку, – проговорила она.
– Я убил их ради того, чтобы спасти тебя, Сара. Тебя и Аманду.
Сара заерзала, и кровать негромко скрипнула. Я вдруг почувствовал, как она резко отстранилась от меня.
– Ты говорил, что убил Педерсона ради спасения Джекоба!
Я на мгновение задумался. Да, тогда я объяснил ей свое поведение именно так, но меня ведь побудили к этому и другие причины. Я попытался выкрутиться.
– Я не мог поступить иначе, – сказал я. – В перспективе маячила лишь тюрьма. Вы двое – все, что у меня есть.
Я протянул к ней руку, но в темноте нечаянно наткнулся на спящую Аманду. Она проснулась и начала плакать.
– Шшш, – принялась успокаивать ее Сара. Мы оба замерли, вслушиваясь в стихающие вопли младенца.
– Ты когда-нибудь задумывался над тем, что можешь убить Джекоба? – прошептала Сара.
– Это совсем другое. Ты же знаешь.
– Другое?
– Тебе я могу доверять. Ему не мог.
Лишь только произнеся это вслух, я вник в истинный смысл сказанного. Это была полуправда, но я предпочел не высказываться до конца. Мне казалось, что не стоит ворошить прошлое.
Сара задумалась.
– Ты понимаешь, что я имею в виду, – добавил я шепотом.
Я скорее уловил, чем разглядел, как она кивнула. Встав с кровати, она понесла Аманду в колыбельку. Вернувшись, Сара легла и тесно прижалась ко мне. Я ощутил на шее ее дыхание, и по моему телу пробежала дрожь.
После некоторого колебания я спросил:
– А ты могла бы убить меня?
– О, Хэнк. – Она зевнула. – Не думаю, чтобы я вообще могла убить кого-нибудь.
Из гаража донесся вой собаки. «Призрак Джекоба», – подумал я.
Сара приподняла голову и поцеловала меня в щеку.
– Спокойной ночи, – сказала она.
В среду вечером, вернувшись домой с работы, я обнаружил на кухонном столе три газетные вырезки. Это были фотокопии статей из толидской «Блейд». Одна из них была датирована двадцать восьмым ноября 1987 года, и ее заголовок гласил:
В статье шла речь об Элис Макмартин, семнадцатилетней дочери детройтского миллионера Байрона Макмартина. Вечером двадцать седьмого ноября Элис была похищена из родительского поместья в Блумфилд-Хиллз, штат Мичиган. Двое похитителей, переодетые в форму офицеров полиции, вооруженные пистолетами и дубинками, ворвались в дом около восьми вечера. Скрытая видеокамера, установленная в доме, запечатлела момент убийства. Злоумышленники заковали в наручники служащих поместья Макмартина – четверых телохранителей, горничную и шофера; потом этих несчастных, с заломленными за спину руками, заставили встать на колени лицом к стене. Похитители, воспользовавшись пистолетами телохранителей, убили всех шестерых выстрелами в затылок.