Потрепанная посудина покачивалась на приколе возле берега, облепленная любопытствующей малышней. Пацанва постарше крутилась вокруг, забиралась на борт и прыгала бомбочками в воду.
— А ну, брысь отсюда! — на ходу крикнул Женька, запрыгивая в старый добрый автобот с подвесным «Ветерком».
Мелюзга брызнула в рассыпную, мы запрыгнули на борт, и через минуту уже мчались в сторону одинокого суденышка, распугивая купающихся воплями в рупор, который лежал тут же, под лавкой.
— Граждане отдыхающие! Пропустите спасательный катер! Идет спасательная операция! Посторр-р-ронись!
Еще никогда я не ощущал себя таким беспомощным в моменте. Наша база — закрытая территория, и когда мы уходим в море, нам не приходится пробиваться сквозь толпу на воде. Еще один момент, который стоит ввести за правило в этом времени.
Мы довольно быстро домчались к месту предполагаемого преступления, заглушили мотор и медленно подошли к судну. Лодка действительно оказалась пустой: ни внутри, ни снаружи никого не наблюдалось.
— Слышь, Леха, — почему-то испуганным шепотом окликнул меня Женька.
— Чего? Видишь кого-то? — откликнулся я, осматривая поверхность воды.
— Нет. Лех, а, Лех, это ж лодка Сидора Кузьмича…
— Кого? Что?! — я оглянулся на Жеку.
Напарник смотрел на меня круглыми глазами.
— Его, я номер узнал. Его личная, — закивал друг, и часто закивал головой, словно боясь, что не поверю.
— Уверен?
— Точно тебе говорю… Там вон и фуражка его… Валяется… Кажется… — сиплым голосом отозвался Жека.
— Где?
— Да вон под скамейкой, — Женька, не сводя с меня круглых глаз, мотнул головой в сторону лодки.
В этот самый момент судно вальяжно качнулось на волнах, и из-под лавки выкатилась белоснежная морская форменная кепка, которую Кузьмич практически никогда не снимал.
— Твою ж каракатицу, — выдохнул Жека, озвучив наши общие мысли: фуражка оказалась испачканной в чем-то бурым.
— Я за ним, — стаскивая майку, крикнул я напарнику, который застыл с остекленевшим взглядом. — Рация есть?
— А? Что? — студент поднял на меня ошалелый взгляд.
— Сиди здесь, если есть рация — вызывай милицию на берегу.
— Нету рации… — моргнул Жека.
— Евгений! Приди в себя, держи лодку! Я пошел! — теряя драгоценные секунды на инструктаж, громко и четко отдал я распоряжения и прыгнул за борт.
— Да, хорошо, — успел расслышать, прежде чем море сомкнулось над моей головой.
Почти час мы с Жекой попеременно ныряли, пытаясь отыскать или самого Сидора Кузьмича, или хоть какой-то намек на то, что с ним случилось. Хотя море не любит делиться уликами. Наконец, смирившись с тем, что никого не найдем, мы забрались в автобот, взяли лодку Пруткова на абордаж и отправились к берегу.
Толпа встретила нас тревожными криками, возглавляла её все так же властная дама в гороховом купальнике. Женщина уже пришла в себя, и что-то увлеченно вещала отдыхающим, собравшимся вокруг нее, и молодому милиционеру. Парень тоже оказался старым знакомым, тем самым, который принял меня с пробитой головой и сдал на руки Кузьмичу.
— Здорово, сержант! — окликнул я Василия.
— Здравствуйте, — сдержанно кивнул Василий Чудной, и продолжил терпеливо выслушивать красочный рассказ дамы в горох.
Мы причалили, вытащили лодку Кузьмича на песок, разогнали пацанят, которые тут же кинулись её рассматривать, и подошли к Чудному.
— Вот, — я протянул Василию фуражку. — Больше ничего не нашли.
Главная свидетельница громогласно охнула, драматично воскликнула «Убили!», и попыталась упасть на руки к своему супругу. Но опытный муж чуть отступил в сторону, и дородная супружница, которая прежде чем упасть, разведала остановку, резко перехотела в обморок.
— Свидетелей попрошу остаться! — строго оглядев застывшую в потрясенном молчании толпу, строго велел страж порядка.
— Я, я все видела! — оживилась дама и торжествующим взглядом окинула притихших отдыхающих.
— Ваше имя, гражданка? — Василий изо всех сил старался выглядеть опытным и важным, но у него это плохо получалось. Жидкие усики только добавляли нелепости его молодому лицу, особенно в тот момент, когда молодой милиционер сурово поджимал губы.
— Лариса Гавриловна Ладзинская, — громко оповестила всех собравшихся женщина, гордо выпятив бюст.
Отчего-то мне показалось, что все должны были ахнуть от удивления, признав в ней, по меньшей мере, народную артистку. Но, к огорчению дамы, этого не произошло. Но Лариса Гавриловна сильно не расстроилась, рассчитывая на то, что сержант сейчас спросит, откуда она прибыла в наш славный город и кем работает.