Не могу сказать, что правительство бездействовало. Совсем наоборот! Не знаю, как всем, а мне было видно: оно предпринимает экстраординарные усилия для спасения людей. Это во-первых. Во-вторых, после некоторой растерянной паузы самопальные передачи из бедствующих районов прекратились. Противник оправился от нокдауна.
А мы не успели даже начать!
Неожиданно подыграл Рудольф. Его императорское величество всемилостивейше соизволил издать указ о спасении морских черепах и реликтовых латимерий, могущих пострадать вследствие буйства Мерапи в окружающих Явы водах. Ответом было недоумение населения в первый момент и злоба во второй, третий и далее. О черепахах он печется, видите ли! А люди?! Какой-то любитель истории вспомнил о японском «собачьем сегуне» Цунаёси, прославившемся заботой о четвероногих друзьях человека при полном игнорировании нужд двуногих подданных. Братство вольных штукатуров вовсю распространяло эту аналогию по своим каналам; мы — по своим. В итоге не прошло и месяца, как к Рудольфу прилипло прозвище «черепаший император».
Не «латимериевый», естественно. Что нам те кистеперые! Только самый тупой не увидел бы здесь толстого намека: помощь бедствующим районам осуществляется черепашьими темпами. Что, конечно, было неправдой. Но какому спасаемому не покажется, что его спасают что-то уж чересчур медленно? Какой голодный не подумает, что обед непозволительно запаздывает?
Мы пытались внушить населению: виновата Система. Несчастные рептилии склонялись на все лады, а что главное в черепахе? Панцирь? Ну да, ну да. Только не о том ты говоришь, приятель. Черепаха никогда не поскачет галопом — вот что главное. Не надейся на скорую помощь, даже если Система благожелательна лично к твоей ничтожной персоне. Но ведь последнее вряд ли, не так ли? Ты один из многих, а на всех не хватит. Да и тот, кому хватит, получит необходимое с опозданием, возможно фатальным.
И мы, и Братство сами организовывали помощь бедствующим — собирали пожертвования, анонимно или от имени какого-нибудь несуществующего вельможи вроде князя Китежского отправляли грузовые флаеры и целые караваны с продовольствием, одеждой, питьевой водой, палатками и медикаментами, старательно рекламируя такого рода деятельность. Но еще старательнее мы организовывали противодействие со стороны властей. Собственно, наша гуманитарная миссия в каком-нибудь определенном районе Малайского архипелага и не начиналась, если на месте ей не мог помешать какой-нибудь чиновный дурак. Дураку самой природой положено делать глупости, а если на него вдруг снисходило просветление, наши люди в два счета добивались от чинуши категорического запрета. Что гарантированно выводит чиновника из себя, так это дерзость просителя. Среди наших людей, занятых на этой работе, робких не было, вежливых тоже. В итоге грузы арестовывались, задерживались «до выяснения», возвращались назад. Это давало нам возможность не только прокричать на весь мир о коллапсе Системы, но и использовать один и тот же груз несколько раз.
Когда власть впадает в явный, всякому очевидный маразм, не проникнутся ли массы убеждением: лучше что угодно, только не это? Безусловно да. Но не сразу. Смена парадигмы в умах — процесс болезненный и небыстрый. Потребуется время.
Время у нас было: расчеты на моделях показали, что разносимый ветрами вулканический пепел распространится от низких широт к высоким примерно за год. Нехватка продовольствия станет ощутимой чуть позже. Социальная психология — мутная дисциплина, однако и тут были наработаны кое-какие математические модели; они предсказывали максимально быстрый рост народного недовольства примерно через девятнадцать месяцев. Потом кривая загибалась и выходила на плато, за которым следовало ждать спада. Разве что младенец не понял бы: если мы не усилим предсказанный рост недовольства и в должный момент не используем его, то ни на что мы не годны. Поправка: годны лишь на комфортную жизнь в колонии ради выдумывания всяческих небылиц под угрозой изгнания в человечество.
В колонию зачастили гости. Похоже, Инфосу было не до них и не до нас, он присматривал за колонией вполглаза. Я сам дважды побывал в гостях у Братства, достиг пятнадцатого градуса посвящения и был посвящен в подмастерья. Церемония, сопутствующая этому событию, была верхом идиотизма. Главное: я умудрился создать впечатление моей готовности стать новым императором, опять-таки не дав при этом твердых обещаний. Мика посмеивался. «Ничего, со временем мы обломаем им рога», — сулил он. Большие споры вызвал вопрос, когда следует открыть широким массам населения истинную сущность информационной среды. Сейчас? Позже? Решили не спешить.