Я забыл, что нахожусь не на Луне. Я вообще обо всем забыл, и ничего не осталось в этом мире, кроме насильника, его жертвы и моей ярости. Я рванулся и побежал по песку. И тупым носом ботинка с размаху врезал Жужмуйскому в морду.
Он отлетел. Он не понял. Его разбитая физиономия выражала не столько боль и не столько гнев, сколько безмерное удивление. А мне вдруг стало холодно до дрожи, как порой бывало под конец лунного дня, когда на Базе барахлило жизнеобеспечение. Дрожа от ледяного бешенства, я подошел к поднимающемуся на четвереньки Раймунду Жужмуйскому и добавил со второй ноги.
На этот раз он попытался закрыть лицо рукой — не очень удачно, впрочем. Так что и вторым ударом я остался доволен.
И лишь после всего этого услышал, как позади меня истерически кричит Джоанна.
14
— Какое оружие я могу выбрать? — допытывался я, уяснив, что согласно дуэльному кодексу новейшего времени право выбора остается за вызванной на поединок стороной, то есть за мною.
— Любое индивидуальное, — тотчас и очень деловито ответила Джоанна. — Холодное ручное колющего, рубящего или дробящего действия, холодное метательное, пулевое, ручные бластеры любой системы так далее… даже медикаменты.
— Медицинская дуэль? — оживился я. — Две пилюли?
— Такая дуэль допускается, но считается неприличной, — хмуро проговорила Джоанна. — Вся знать отвернется от тебя.
— Плевать я на нее хотел.
— А на меня? — В ее глазах клубились тучи и сверкали молнии. — Обо мне ты подумал? Сам себя загнал в ситуацию, когда либо тебя убьют, либо сочтут дерьмом! Ты барон, и ты должен уметь постоять за себя… а ты умеешь?
Она была права. Я не умел. И мне была нужна Джоанна, как подпорка валящемуся забору. Она имела право ругать меня.
С этого и начала! Чуть только прошла ее истерика, она выдала мне в кратких энергичных выражениях, кто я такой и чего стою. Однако быстро спохватилась, даже успокоилась и перешла не деловой тон.
Дуэль до смертельного исхода — так пожелал мой избитый противник. И чем раньше она состоится, тем лучше. Сломанный нос графа Жужмуйского опух и посинел, на левой скуле красовался здоровенный кровоподтек, а не затронутая повреждениями часть физиономии выражала только одну эмоцию: лютую злобу. При самом беглом взгляде на моего противника любому стало бы ясно, что дуэль будет никак не ритуальной, а настоящей и притом безжалостной.
Ладно.
В конце концов, чем не способ избавиться от мира, в котором мне не нравится жить?
— Вот тебе плевать на знать фигурально, — добавила Джоанна, — а знать на тебя, учти это, будет плевать по-настоящему. Тебя затравят, ты нигде не сможешь показаться. А кончится это тем, что его величество лишит тебя титула, и будешь ты тогда простым дворянином…
Мне хотелось ответить ей, что никаким дворянином я никогда не буду, но я уже знал, куда попадают простолюдины на планете Земля.
— Зачем ты избил графа Раймунда?
Ну и вопрос, однако!
— Потому что насильников надо бить, — убежденно ответил я.
— Графа? — едко осведомилась Джоанна. — Ногами?
— Извини, под рукой не оказалось дубинки.
— По лицу?
— Лучше, конечно, по причиндалам. Логичнее.
Она только руками всплеснула: вот, мол, связалась же с идиотом! И тотчас выдала мне краткую лекцию насчет прав титулованных особ. А я понял, что побитый граф так и не взял в толк, за что схлопотал по морде, и воображает, что я то ли гнусный скаред, отказавший вышестоящему вельможе в невинном развлечении, то ли опасный психопат, преждевременно выпущенный из лечебницы.
Разубеждать его я не собирался.
— Как скоро я должен дать ответ насчет оружия?
— До заката.
Солнце прошло зенит, и тени медленно удлинялись. Ну что ж…
— Где граф?
— Вон в той хижине ему примочки ставят, — указала Джоанна. — Но переговоры должны вести секунданты. Вон, кстати, кто-то летит… А кто будет твоим секундантом?
— Хм, я думал — ты. Или женщинам нельзя?
— Женщинам можно, нетитулованным дворянкам — нежелательно. Но если поблизости нет никого более подходящего, то в виде исключения… Спасибо!
Джоанна и впрямь была довольна. Наверное, у простых дворян тоже имелся свой ранжир, и роль секунданта на поединке барона с графом повышала ее статус.