— Короче, вы сейчас повторили то, что сказал мне он: борьба бессмысленна, — подвел я итог. — У нас нет способа уничтожить Инфос, сохранив в целости человечество, а если такой способ будет изобретен, Инфос узнает об этом буквально в момент изобретения и примет меры. Он хочет жить.
— Жить?
— Существовать и развиваться, если угодно. Я не собираюсь спорить о терминах. Жизнь или не жизнь, белковая или не белковая — какая по большому счету разница? Меня интересуют только выводы и один-единственный вопрос: что теперь делать?
— Кому? — криво ухмыльнулся Рудольф.
— Ну не вам же! Вы уже все для себя решили. У вас долг, у вас престол, у вас императрица, сын-наследник и дочь, а на другой чаше весов — нечто весьма опасное и бессмысленное… Вы предпочли одуматься. Понимаю.
— Вы забываетесь! — вспыхнул он.
— Я простолюдин, мне можно.
— Вы барон! Вы приняли от меня титул вместе с должностью и этим поместьем!
— Взял подержать, если угодно, — окрысился я. — Могу вернуть.
С минуту император тяжело дышал, словно его только сейчас вынули из лагуны. Затем пробормотал негромко:
— Не осуждайте меня.
— Я не осуждаю вас, — сказал я. — Мне жаль человека, которого вы удавили в себе, чтобы остаться императором. Его больше нет, того человека, и я всплакну о нем в свое время. Но лично вас мне не жаль.
— А хоть кого-нибудь на этом свете вам жаль? — проскрипел Рудольф.
— Безусловно, — вздохнул я. — Мне жаль робота, который утонул, спасая нас.
Император медленно встал и, сильно ссутулившись, пошел вдоль песчаной полосы. Он не оглянулся ни на меня, ни на крик какого-то разодетого попугая из свиты: «Ваше величество, флаер готов», — и я понял, что он не хочет, чтобы кто-нибудь увидел его лицо. Я подождал немного и поплелся следом, чувствуя себя вконец разбитым. Нет, я не сомневался в том, что прав, но больше всего хотел сейчас влить в себя изрядную дозу шестидесятипроцентного раствора воды в этаноле. Почему я не озаботился завести у себя в доме перегонный куб? Ведь из кокосов, наверное, получится славная бражка…
Солнце старалось вовсю, земное тяготение тоже никуда не делось, ноги вязли в песке, и больше всего я хотел улечься в каком-нибудь прохладном месте, может, даже в бункере, и часов десять полежать неподвижно. Наверное, помогло бы купание, но на воду я и смотреть не мог. Даже на полосу прибоя.
Рудольф добрел до разрыва в атолле, где бесновались буруны приливного течения, и долго наблюдал, как притяжение Луны гонит воду в лагуну. Затем оглянулся — глаза его были мокры, — обнаружил меня и спросил:
— В каком состоянии сейчас Лунная база?
Я ответил, что в относительно приличном. Последние дни перед отлетом я старательно консервировал всю технику, какую только мог. Оранжереи, понятно, не законсервируешь, не убив посевы, и я отключил лишь основную энергосистему, задействовав резервную, а ее мощности при неубранных солнечных батареях с избытком хватало для освещения оранжерей и работы системы автоматического полива. Кроме того, я оставил одного робота, чтобы тот снимал урожай и дергал сорняки.
— Зачем же вы сохранили все это, раз не собирались возвращаться? — спросил император. Я оценил его вопрос как нечто среднее между удивительным и дурацким.
— По привычке. Не мною создано, не мне и портить.
— Полезная привычка. Сколько человек могла бы прокормить Лунная база?
— Вот теперь? Не знаю. Около двух десятков, может быть. Раз оранжереи в порядке, то будет и сырье для синтеза животных белков. А что?
— Нет, ничего. Я подумал, что хорошо иметь место, где можно спокойно дожить до старости, если здесь что-то случится…
Я мог бы рассказать Рудольфу, каково это — жить на Лунной базе пленником, не имея иной перспективы, кроме как состариться и умереть, но не стал. Очень уж жалко он выглядел, добивать его мне не хотелось. Вместо этого я спросил:
— Разве у Земли теперь есть космические корабли?
— Их можно построить…
Лет за десять, мысленно договорил я за него. При условии, что Инфос не будет мешать.
Вслух же сказал иное:
— Если удастся оживить «Икар-2», то задача несколько упростится.
Оказалось, что император не знает, что такое «Икар-2»!
— Это большая околоземная станция, вторая промежуточная база на пути к Луне, — объяснил я. — Первая — «Икар-1» — двигалась по низкой орбите, она давным-давно сгорела. Вторая обращается вокруг Земли несколько ниже геостационарной орбиты. Что-то около двадцати семи тысяч километров в перигее, точно не помню. Тяжелые корабли, следовавшие к Луне, обычно дозаправлялись на первой станции, легкие — на второй. Высоко, неудобно, дорого, зато не нужно постоянно корректировать орбиту, чтобы станция не вошла в атмосферу, и достаточно высоко над радиационными поясами. Станция строилась с расчетом на стодвадцатилетний ресурс работы, правда, этот срок миновал уже раза четыре, но можно надеяться, что ключевые узлы и системы еще действуют. Там должен быть запас топлива, с Земли можно послать запрос, станция ответит. Если нам повезет, то придется строить корабль, способный доставить нас не прямо до Луны, где, между прочим, надо тратить топливо на маневрирование и посадку, а всего лишь до «Икара». Что-нибудь вроде легкого транспортника типа «Сойка», его чертежи по идее должны сохраниться в архивах. При минимальных доработках «Сойка» сможет дотянуть до «Икара» с двадцатью пассажирами на борту, их багажом, а также минимально достаточными запасами воздуха, воды и пищи…