Сейчас бы поразмыслить как следует о результатах моего эксперимента или хотя бы выйти полюбоваться игрой света на кронах сосен и вершинах окрестных гор, а не устраивать семейные разборки!
Как же! Чего не бывает, то и не случается. Если бы события всегда происходили вовремя, то что это была бы за жизнь? Сладкая?
Вообще-то когда как.
— Тебе нисколько не жаль? — опять не выдержала Джоанна.
— Даже очень жаль, — честно ответил я. — Но что это меняет?
На сей раз она не сказала, что мне надо меняться самому. К чему без конца долбить в одну точку подобно дятлу? Я не дерево.
Она застегнула баул, обулась и надела куртку. Вызвала флаер. Застыла в дверях.
— Ты даже не проводишь меня?
— Я помашу тебе ручкой отсюда.
— Трудно сделать три шага?
— Во-первых, не три, а во-вторых, зачем? Я знаю, как летает флаер. Не любопытно.
— Свинья!
— И тебе всего хорошего.
Она хлопнула дверью, а я немедленно наполнил стакан. Представление продолжалось. Теперь по всем канонам реалистического искусства я должен был напиться в хлам, как граф Анак-Кракатау. Чтобы не слишком скрипеть зубами. Марочная торфяная бурда от болотного маркиза будет в самый раз.
И я сделал это. Тянул и тянул виски без содовой и льда, не закусывая, имея во рту такой привкус, будто жевал гудрон, скрипел зубами, временами взрыкивал и постанывал, в бешенстве разбил о стену один за другим два стакана — словом, делал все, что полагается делать мужчине, которого бросила любимая женщина.
Великая вещь тренировка! Пусть руки и ноги мало-помалу отказывались слушаться своего хозяина, зато голова оставалась сравнительно ясной. Кажется, я догадался… Джоанна — умница! Показной ссорой и отъездом она, надо надеяться, вывела себя из-под удара развязала мне руки. Но Инфос сделал неверный ход, и теперь я ненавижу его вдвое сильнее…
Проснулся я на ковре возле кровати — наверное, вчера не дополз до привычного лежбища. Голова гудела, на ладонях засохла чья-то кровь. Тут же выяснилось: моя. Похоже, я полз на карачках и поранился об осколки стаканов. Ладно… мелочь. А где Джоанна, почему она не песочит меня?
Вспомнил — и полегчало. Она, наверное, уже на Тахоахоа. Ага. Пусть. Так даже лучше. Чем дальше от меня, тем безопаснее. Кстати, ей будет полезно попрактиковаться в управлении поместьем, даже таким жалким, как наше…
Глотнув пива в целях выздоровления, приняв контрастный душ и надраив кожу жестким полотенцем, я ожил. Все было правильно. На нас надавили — мы разыграли спектакль. На наше счастье, Инфос все еще судит о наших мыслях по словам и поступкам. Вероятно, еще по мимике, сердцебиению, потливости и прочим внешним проявлениям эмоций. Как и древний детектор лжи, что экспонируется в моем музее, его в принципе можно обмануть, что, кажется, нам и удалось.
Я вышел на крыльцо, оглядел ландшафт под забравшимся уже высоко солнцем и рассмеялся. Смотри на меня, Инфос! Вглядись внимательно. Твой удар пришелся мимо цели. Весь негатив канул в прошлое, женщина вычеркнута из жизни, впереди большая работа, которая тебе не понравится, и я намерен заняться ею. Ты только развязал мне руки, ясно тебе, электронный ублюдок?
Топорно ты работаешь, прямо как какой-нибудь человек…
На службу в тот день я так и не пошел. Бродил по улицам и аллеям, пока не устал, слушал водопад, улыбался природе, посидел в кафе и в общем успешно убил время. Пускай мой противник гадает, что все это значит. Если он поверил в нашу игру, то вполне может устроить мне какую-нибудь пакость — например, уронить на голову кирпич… Но с неба не падали ни кирпичи, ни тем более метеориты, и старые деревья на аллеях не выражали готовности рухнуть, придавив меня, и никакие ямы не возникали внезапно на моем пути. Странно…
И все равно жена у меня что надо.
Лишь под вечер, вернувшись в пустой дом уставшим, как тягловая лошадь, я дошел до очень простой мысли: а что если Джоанна не играла роль? Если я лицедействовал, а она нет — что тогда?
10
— Это еще что такое? — сурово спросил я.
— Предметное стекло, ваша милость, — учтиво поклонился Петр. — Благоволите положить его под микроскоп. Прошу вас, держите пальцами только за края.
Как будто я не знал, что делают с предметными стеклами и как следует хватать их, чтобы разглядеть в поле зрения окуляра что-нибудь помимо собственных пальцевых отпечатков!
Микроскоп был хорош — оптический, но жутко сильный. Увеличение в тысячу четыреста крат показало мне некий мутный волосок с регулярно расположенными утолщениями на нем. Картинка была дрянная.