— А когда был прошлый раз?
— Два… нет, уже почти три года назад, господин барон…
— Рассказывай.
Андреа мученически вздохнул.
— Как прикажете… Работал у нас один дворянин, звали его Мика…
Моя рука, потянувшаяся было к прибору, замерла.
— Плевать, как его звали, — как можно небрежнее отрезал я. — Дальше.
— Ну, он с дурна ума решил повозиться с этим прибором. Вроде наладил, то есть по его словам наладил, а как на самом деле — кто знает… Включил… Я неподалеку стоял. И тут — призрак. У меня ноги к полу приросли, а призрак наполз — и хлоп Мику по лбу. Тот с ног долой, а призрак поклубился над ним еще чуток и исчез…
— Наполз, говоришь? Поклубился? На что он был похож? Наверное, не на тень отца Гамлета?
— На осьминога какого-то. — Андреа зябко поежился. — Только не бывает таких осьминогов. Или, может, на медузу, я хорошо не запомнил. Очень страшно было…
— Так. Дальше.
— А что дальше? — Андреа развел руками. — Дальше, ваша ми… господин барон, все было просто. Очухался я, кинулся к Мике, гляжу — вроде живой. Дышит. Ну, я медицину вызвал. Увезли Мику, и больше он к нам не вернулся, и не знаю, жив ли он сейчас, вот и все «дальше»…
— А ты боишься? — подначил я.
Андреа вновь развел руками и вздохнул: боюсь, мол.
— Тогда помолись, если умеешь. Говорят, от нечисти помогает.
Андреа отступил на шаг и впрямь что-то забормотал, сплетя пальцы на груди. Если он надеялся обмануть Инфос, то был наивен.
А я что, не надеюсь? Ведь не стал же спрашивать, каков Мика на вид. Имя редкое, но не ошибаюсь ли я? Здесь ли работал мой товарищ по психушке или тождество имен — глупое совпадение? Но зачем Андреа вообще произнес вслух имя своего коллеги, если не специально для меня?
Два доморощенных конспиратора. Ох, и потешается же, наверное, над нами кое-кто…
И кстати: если прибор, вызывающий призраков, это именно то, что я о нем думаю, то почему он здесь и еще цел? По какой причине прибор не уничтожен — неужели из почтения к старой технике? Или для того, чтобы кто-нибудь вроде меня наткнулся на него и захотел полюбопытствовать, каковы призраки на вид?
Плюнуть бы на это, подумал я с внезапной тоской. Чего проще? Ну почему я такой урод, что даже этого не могу? Смысл бытия мне подавай. Да нет в нем никакого смысла, кроме того, что ты сам себе назначил! Ну и радуйся жизни, получай от нее максимум — вот тебе и смысл.
Вот сейчас я и получу максимум, подумал я в следующую секунду, и тоска сразу прошла. Отучусь ли я когда-нибудь радостно совать пальцы в розетку?
Я включил прибор в сеть, запитав по шнурку и компьютер. Экранчик осветился, по нему побежала какая-то несуразица. Вероятно, компьютер сообщал мне на одном из забытых языков: загружаюсь, мол. Когда-то это требовало времени.
Инфосу его потребовалось гораздо меньше.
Он мог бы нанести удар раньше. Но он ждал. Соображу ли я? Поостерегусь ли, сообразив?
Да — ответ на первый вопрос. Нет — на второй.
Он понял это лишь чуточку позже, чем я. Зато в действиях его не опередил бы никто.
Я даже не успел толком заметить, как в дальнем конце зала сгустился воздух. Всколыхнулась пыльная паутина, дунул ветер в лицо. Андреа не крикнул, а как-то пискнул. Не осьминог и не медуза — по проходу между рядами тронутых ржавчиной железных шкафов прямо к нам неуклюжим галопом скакало нечто невиданное: крупная акула на косматых медвежьих лапах. Стучали когти по бетонному полу. Косым парусом торчал бесполезный спинной плавник.
Я оцепенел, как Мика. Акулы — мерзость… Акула с лапами — мерзость в квадрате. Шустрая, не убежишь… Можно попытаться залезть на шкаф, но не отрастут ли у акулы длинные ноги и шея, как у нелепого зверя жирафа? А то и крылья? Ох, отрастут…
К тому моменту, когда я сумел выпасть из ступора, акула одолела уже половину пути. На экранчике компьютера возникли какие-то прямоугольнички, и в первый же из них я немедленно ткнул. Каюсь, у меня возникла дурная мысль: этот жуткий инфосолитон вызвал к жизни никакой не Инфос, а я сам, только лишь включив прибор. Я сразу и не осознал, какая это чушь. Исправить ситуацию любым способом — вот чего мне хотелось сильнее всего. Паника, иначе не скажешь. Как во сне, когда хочешь отбиться от настигающего тебя кошмарного чудовища или сбежать от него — и ничегошеньки не можешь, потому что твои мышцы сделаны из ваты, а мозги, наверное, из чего-то похуже.
Хорошо хоть пальцы работали.
Воздух начал сгущаться прямо вокруг меня, и я, отпрянув, со всего маху наступил Андреа на ногу. Тот коротко взвыл, но я не смотрел на него. Я смотрел на то, что против воли Инфоса возникало передо мной прямо из воздуха. Это был барьер, прозрачная стена, утыканная шипами — к счастью, с противоположной от меня стороны, — стена, вставшая между мной и акулой и вдруг с возрастающей скоростью двинувшаяся ей навстречу…