— Помню, помню…
— Ну так что же?
Ей не выговорить было про Сашку — что Коршунов не отдаст дочку, что он сильный человек, что девочка, наконец, привязана к нему.
— Ну, ну, Ася? Ответь что-нибудь.
— Не знаю. Как-то больно все.
И ему было больно. И снова подумалось о том, что теряет ее, что слишком долго идет это сравнение: ОН — Коршунов. И, кажется, не в его пользу. Может, не так она безрасчетна и безрассудна? Коршунов — сильный человек в этом мире, энергичный, знаменитый. Вдруг она э т и м дорожит?
— Тебя что-то держит возле него?
— Как ты не понимаешь?!
Он не понимал. Он снова схватил ее за плечи, заглядывал в подурневшее, заплаканное, загнанное лицо.
Конечно же он не знает, что такое ребенок. Свой. Любимый. Как эгоизмом разорвать его пополам?! Заставить страдать и выбирать безвинно. Была у Рыжика теплая нора, домашняя устойчивость (наконец-то в их доме, еще с дедовских времен, десятилетиями разоренном, устойчивостью!), и теперь без вмешательства посторонних сил взять и разбить все, оставить Сашку на ветру и на юру, как сама осталась когда-то.
— Аська, да ты разлюбила меня!
Они никогда не говорили этого слова, а теперь вот вырвалось, и Ася сразу заметила это, и страдальческий тон его, и всю точно наехавшую на них серьезность положения. Серьезность уже из-за них самих, когда в опасности их чувства.
— Дать тебе подумать? — спросил он убито.
— Да. Вероятно. Не подумать, а…
— Решиться? — подсказал он.
Ася кивнула.
И тогда он схитрил. Впервые за все время — и х время.
— Слушай, Аськин, здесь ведь не поговоришь. И ты торопишься. Давай так: я буду ждать тебя завтра в лесу, на развилке, ладно? Помнишь, где мы прятались. У разбитой ели.
— Когда? — одними губами спросила Ася. — Когда приехать?
— К двум часам. Сможешь, Аськин?
— Даже если не смогу!
Он сжал ее плечи и отпустил:
— Ну, беги. Знаешь, кто ты есть?
— Кто?
— Чудо.
Она всхлипнула, уже смеясь тихонько, в комической решительности у всех на виду содрала парик и помахала им Вадиму:
— До завтра. Я рада. Я очень счастлива.
Ася бежала, размахивая париком, точно вражеским скальпом. Все на какое-то время высветлилось, хотя решений не найдено. От одного этого жеста — взять и удержать ее за плечи, от прикосновения. И тут же: «Ты меня разлюбила?!» И — будущая встреча в лесу. Впервые назначенное свидание. Смешно сказать, но до этого они ни разу не сговорились о встрече. Не обменялись телефонами. В этой необусловленности была своя прелесть: так вроде бы и должно быть — естественно, без натуги. Он заходил за ней в больницу — и все. Это была его забота — знать, когда она освобождается. Но вот стал заходить Коршунов…
Как прекрасно, что завтра в лесу!
Поедет одна, поездом, мимо знакомых оврагов, делянок с капустными и свекольными грядками, мимо лесов и болот. Уже слышится запах молодой травы, и крохотная серая птичка мухоловка, ненадежно спрятавшая свое гнездо в разломе сухого дерева, грозно глядит черными бусинками глаз, готовая броситься на врага… А если забрести подальше, туда, где заросший травой овраг…
Дома была одна Алина. Она услышала звук отпираемой двери, вышла — строгая:
— В чем дело, Ася?
— А что?
— И тебе не стыдно?
Ася оглянулась, боясь, что услышит Сашка.
— Нет ее. Он увез.
— Куда?
— Не знаю. Впервые постучал ко мне, вошел, плюхнулся на диван. Белый весь.
— Пьяный?
— Не в том дело. Да. Пьяный. А тебе что? Разве дозволено поступать как вздумается? Безо всякой ответственности?
— А что я сделала?
— Не знаю. И знать не хочу. Ты со мной не откровенна, и я не вникаю.
— Так что же ты судишь?
— А вот то! Честно скажу — я надеялась… Ждала, думала — заговоришь. Я не люблю твоего мужа. Но ведь ты ему жизнь исковеркала!
— Я?
— Да, ты! Чего ты удивляешься?
— Я жалела его.
— Жалела? А что от с в о е г о дала? Ты, богатая?!
— А он?
— Да ему и поделиться особенно нечем. Но он хоть любил тебя.
— А я что же? По расчету, что ли?
— Конечно. Ты по расчету. Только не материальному. Я не поняла тебя тогда.
— Чего не поняла?
— Я думала, ты опоры ищешь, его силы.
— Силы? Е г о силы? Смешно!
— Есть. У него есть. Просто тебе не понадобилось. Ты другого хотела.
— Чего же я такого плохого хотела, Алина?
— Прожить не вместе, а около, чтоб тебя не трогали, вот чего. Зачем тебе свобода, скажи? Ведь ты думала — он не заметит, что ты от него свободна!
— Алина, дело не в этом. — Ася вдруг почувствовала себя усталой. — Ты объясни, что произошло?