А Вадим увлекся. Он не любил ничего объяснять, среди помощников ценил тех, кто понимал его с четвертьслова. Но здесь — особое. Женщина эта была как-то связана с тем милым и нежным миром, который втянул его и теперь держал, не отпуская. И даже косвенное, через посредника, общение… Он никогда бы не заговорил с Анной Сергеевной ни о чем таком, но этот день, определивший яркость пространства от утреннего ее звонка до вечернего закатного неба, алевшего сейчас за окном, — все было посвящено соприкосновению с этой новой и острой радостью, имя которой было Ася.
— Ну, не запутал я вас?
— Как будто бы поняла.
— А я, Жанна, занимаюсь непосредственно хромосомами, которых у человека в ядре каждой клетки ровно сорок шесть. Знаете про это?
Женщина отрицательно покачала головой.
— Ну так вот. А главная составная часть хромосом — дезоксирибонуклеиновая кислота. И общая длина молекул этой самой ДНК в каждой клетке около четырех метров. А вдоль нити ее записана генетическая информация. Все ясно, да? А вот теперь пойдут загадки.
Но загадок не последовало. Из соседней комнаты донесся странный — капризный, властный и вместе жалобный и ломкий женский голос:
— Вадим! Скорее, Вадим!
— Простите, — сказал он мягко Анне Сергеевне и вышел не слишком поспешно.
Если это жена, то она болеет. И Вадим, вероятно, не очень внимателен (вот, не поторопился на зов). Как же так? Ведь милейший человек! Интересно, какое у него ученое звание? И есть ли открытия? Впрочем, кто-то говорил, что открытия — большая редкость…
— Еще раз простите меня. — Вадим вошел неслышно. У него мягкая манера наклонять голову при разговоре. Может, оттого, что он так высок? А похоже на снисходительность.
— Ничего не случилось?
— Нет, нет. Просто я забыл дать маме лекарство. У нее, знаете, все по часам.
— Она тяжело болеет?
— …не знаю. Наверное, да. А может, и не очень, но — всю жизнь. Отец — а он был отличным врачом — никогда не лечил ее.
— Почему же?
— Вероятно, не считал возможным. Не умел. Неврозы плохо лечатся.
Вадим сказал это и ощутил себя предателем: ему хотелось, да, хотелось хоть кому-то пожаловаться на властную и капризную женщину, которая неизвестно как поведет себя, если будет Ася. Подумал об этом и потемнел. Помолчали. Потом он нашел на полке книги, вырезки.
— Вот почитайте. — И улыбнулся мягко. — Только не выкидывайте, ладно?
— Конечно. Спасибо. Я пойду.
— Нет, что вы! Сейчас будем пить чай. Кроме того, мама умирает от любопытства.
Анна Сергеевна тоже была не прочь увидеть мать Вадима.
Они вышли в коридор, остановились возле двери напротив, и он осторожно постучал ладонью: шлеп-шлеп.
— Да! — раздалось нетерпеливое.
Вадим распахнул дверь.
Она сидела в кресле-каталке у стола. Красивое моложавое лицо потянулось навстречу гостье, засветилось. Оно источало тепло. Нет, дело не в том. Что-то другое. Хозяйка без слов и не отводя взгляда от лица вошедшей пожала ей руку обеими своими мягкими, не знающими работы руками. Все еще не отводя глаз, пододвинула заранее налитую чашку чая и вазу с домашними бисквитами из белка. И только тогда сказала:
— Примерно так я и представляла вашу руку.
— Что?
— Я так и думала, что у вас должны быть крупные и легкие руки.
— Руки?
Анну Сергеевну поразила догадка: руки… и этот неподвижный взгляд… кресло-каталка…
— Садитесь, — сказал Вадим Клавдиевич с чуть заметной досадой. И сам опустился в кресло.
— Знаешь, Вадим, сегодня много лучше, — улыбнулась Варвара Федоровна почти заговорщицки. — Доступен облик. Общий абрис.
Голова ее отклонилась: хозяйка явно изучала гостью. И снова Анна Сергеевна кожей почувствовала все свое несовершенство.
— Вы не очень счастливы? — вдруг спросила ее Варвара Федоровна.
— Не очень, — с легким вызовом ответила женщина. — А что, заметно?
— Нет, нет, не беспокойтесь, я ведь… — Но она не договорила. — Я просто иногда слышу настрой другого человека. Ведь вам это н е неприятно?
— Ну, как вам сказать? — принужденно улыбнулась Анна Сергеевна.
«Н е» неприятно…» Она — вот как странно! — она сама неприятна мне. Да не может такого быть! Ведь — мать Вадима.
— Я знаю, знаю, что не очень-то нравлюсь вам. Но что делать, голубушка. Раз уж вы оказались у нас…
— Я пришла по делу. И, кроме того…