Корабль приподнялся на полметра над полом. Тогда все, кто мог начали толкать его; остальные шли рядом, опасливо косились на тьму…
* * *
Это был долгий, тяжёлый путь…
Тумуз окончательно ожил и теперь клубился поблизости. Уж очень не хотелось ему упускать сразу всю свою добычу. И несколько человек, которые имели неосторожность слишком далеко отойти от Крылова, были схвачены, и канули в темноте. Их крики быстро обрывались – блаженный сон, долгое забвение ожидало их…
Спасительные тёплые лучи, мягкое, живое золото солнечного света прорвалось сверху, сквозь трещину в потолке, и Крылов начал двигаться быстрее, и уже не надо было прилагать таких усилий, чтобы толкать его. Теперь главным было – не отстать, не споткнуться…
Император Пуддел лежал на спине Явы, а пантера, казалось, не замечала этой ноши, а двигалась, как и прежде проворно.
Вышли они в некоем подобии амфитеатра. Оглядевшись, определили, что до обжитой части дворца – два–три километра. Здесь светило солнце, и Тумузу не оставалось ничего иного, как только шуметь под и ногами, в подземелье…
Между хэймегонцами: древними и современные уже начинались споры. Например, придворные указывали на императора Пуддела, и говорили:
– Он наш император…
Древние же хэймегонцы – по большей части статные, величественные, ухмылялись, говорили:
– Кто? Этот жирный пирог, император? И вы… Что в вас хэймегонского, кроме зелёного цвета волос? Вы больше подходите для зверинца! Да–да, зря вы оттуда ушли! В клетках вам самое место!..
Современные хэймегонцы огрызались, но не слишком активно, так как видели превосходство в силе у древних…
Ну а Пуддел нашёптывал Эльрике:
– Видишь, как твоего батюшку оскорбляют? Вступишься ли?
– А как я могу вступиться? Только посоветовать вам: не быть слишком заносчивыми?..
– Но. Как же…
– А что ты ждал? Что я с ними драться буду? Я и так уже задержалась здесь гораздо дольше, чем хотелось.
– То есть этот как же? Неужели ты не вернёшься к себе в покое? Доченька… Ведь, если уйдёшь, наш род прервётся…
– Не велика потеря для Многомирья. Но я не ухожу, а улетаю, – и Эльрика обратилась к Крылову.
– Ну как ты – набрался сил?
Корабль, который всё это время висел, слегка подрагивая, в полуметре над камнями, и жадно ловил щедрые потоки солнечного света, ответил:
– Готов! Я даже хочу лететь!! Полёт в такой ясный день только даст мне новых сил…
И тут они услышали новый голос. Это был тонкий, скрипучий голос, и вот, что он им вещал:
– Подождите–ка, у меня к вам есть дело чрезвычайной важности…
Они начали оглядываться, так как не могли сразу определить, откуда голосок исходит. Говоривший подсказал:
– Да здесь, я снизу…
Глянув вниз, они увидели, что, оказывается, к лапе Явы прицепился некто, кто человеком уж точно не являлся. Помимо своего лилипутского, пятисантиметрового роста, он ещё отличался множеством тонких, но хватких лапок, и треугольной головой с крошечными бусинками красноватых глаз.
И был он… железным. Вот только железо это не сверкало в лучах солнца, так как совершенно проржавело.
Теперь заметила незваного ездока и Ява. Пантера зарычала, смахнула его с себя, и существо, грохнувшись о камни, потеряло несколько из своих лапок. Ява ещё не успокоилась, и, продолжая рычать, надвинулась на него, явно намериваясь растоптать в порошок. Существо попыталось отбежать, но двигалось слишком медленно, и вообще: из–за своей чрезвычайной ветхости разваливалось буквально на глазах.
Эльрика сказала:
– Ява, не делай ему ничего плохого.
Пантера неохотно повиновалась, и продолжала поглядывать на существо с подозрением и угрозой.
А то скрипело:
– Какое несчастье! На корабль, на котором я летел, напали злодеи; все, кроме меня, погибли, а меня занесло на этот проклятый мир, где я стал жертвой Тумуза. Представьте только: я совсем не вижу снов, но он всё равно меня оплёл своими проклятыми чёрными волокнами, и я пролежал без движения пятьсот сорок пять лет.
– Очень сочувствую, – молвила Эльрика. – Но теперь вы свободны. Попытайтесь больше не попадать в объятья Тумуза.
– К сожалению, дни мои сочтены. Видите: я разваливаюсь? И вы не сможете меня починить… И все же вы можете помочь мне, и не только мне, а многим и многим.
– Чем можем, поможем, – пообещал Винд, который в эти минуты совсем забыл, что ему как можно скорее надо возвращаться на Каэлдэрон, где его уже ждут мать и отец.
А Эльрика спросила: