Она не заметила, как уснула. Сидела у окна, с надеждой высматривала возвращающуюся поисковую партию. Помнится, очень ясно услышала за спиной голос Холдена и женский голос в ответ. Хотела обернуться, найти его, предложить помощь. Лишь бы что-то делать, лишь бы двигаться, еще час не думать и не чувствовать. А вместо этого — проснулась.
Минуту Элви не могла понять, куда попала. Пьяный от усталости мозг пытался превратить окружающее в каюту «Израэля», словно она еще летела к Новой Терре. Словно ничего еще не случилось. Потом настоящее вернулось к ней.
Она лежала в углу тесной клетушки. На влажной земле рядом растянулись еще восемь человек, подложив под головы руки вместо подушек. Кто-то храпел, прижавшись к ней всем телом. Вдали полыхнула зарница, и Элви узнала в лежащем Фаиза. Гром докатился, помедлив, — и негромко. Дождь стучал тихо. Элви тронула мужчину за плечо, ласково встряхнула.
Фаиз застонал и шевельнулся, под ним зашелестел не снятый дождевик.
— А, доброе утро, доктор Окойе, — проговорил он. — Подумать только, где встретились!
— Оно и вправду такое?
— Кто?
— Утро — доброе?
Он вздохнул в темноте.
— Честно говоря, я не знаю даже, утро или нет.
— Вы их нашли?
— Мы ничего не нашли.
— Жаль.
— Я имею в виду — вообще ничего. Наших домиков нет. Первой Посадки нет. Рудничного карьера нет — или все так изменилось, что мы его не нашли. Дорог нет.
— О…
— Помнишь эти снимки природных катастроф, на которых только грязь и обломки? Так вот, то же самое, только без обломков.
Элви снова легла.
— Жаль.
— Чудо будет, если мы потеряем только этих троих. Удалось передать сигнал на «Израэль». Судя по состоянию атмосферы, восхода мы долго не увидим. Никто не произносит вслух «ядерная зима», но я бы поручился, что здесь все очень надолго изменилось. У нас остались аккумуляторы, принесенные с собой, но нет гидропонных станций. И пресной воды ровно столько, сколько накачают химики. Я-то надеялся, что хоть несколько складов выдержат. Они были надежной постройки.
— А все же, может быть, нет худа без добра.
— Восхищен твоим безумным оптимизмом.
— Я серьезно. То есть посмотри на нас всех. Ты пошел с Амосом, Вэй и местными. Мы здесь все вместе. Вместе работаем. Заботимся друг о друге. Возможно, так и надо было, чтобы покончить с насилием. Раньше мы находились на трех сторонах — теперь все на одной.
— Точно, — вздохнул Фаиз. — Ничто лучше не проявляет нашего гуманизма, чем естественная катастрофа. Или еще какая-нибудь. На этой мерзкой планете, по-моему, не водится ничего естественного.
— Значит, это к лучшему, — сказала Элви.
— Верно, — согласился Фаиз. И, помолчав, добавил: — Я бы дал нам дней пять.
ГЛАВА 31
ХОЛДЕН
В детстве Холден видел, что может натворить торнадо. На равнинах Монтаны они редко, но случались. Один смерч задел торговый комплекс в нескольких милях от фермы его родителей, и местные жители собрались расчищать обломки. Мать Тамара взяла его с собой.
Торнадо снес фермерский рынок в центре комплекса и при этом даже не коснулся продуктового магазина и заправочной станции по сторонам от него. Рынок расплющило, словно подошвой гиганта, — крыши рухнули, а стены повалились наружу. Содержимое прилавков раскидало гигантским колесом на сотни метров вокруг. Тогда юный Джеймс Холден впервые увидел, что могут натворить необузданные силы природы, и ему потом много лет снились кошмары, в которых торнадо уничтожал их дом.
Здесь было хуже.
Ручной терминал уверял, что он стоит в центре Первой Посадки. Дождь струями стекал по его накидке и завивался водоворотом у ног. Кругом простиралась грязевая равнина, прорезанная ручьями. Ни раздавленных зданий, ни разбросанных по земле обломков. Учитывая ярость и продолжительность бури, легко верилось, что останки Первой Посадки обнаружатся за сто, а то и за тысячу километров отсюда. Колонистам не придется отстраиваться. Нечего здесь было отстраивать.
Рябь света пробежала по тяжелым тучам над головой, а через секунду за ней последовал удар грома, вроде дальнего артиллерийского залпа. Дождь усилился, снизив видимость до нескольких десятков метров и пополнив ручейки, прорезавшие размокшую землю.
— Я бы сказал: «Ну и каша!» — только тут и каши-то нет, — вздохнул Амос. — Никогда такого не видывал, кэп.