— Немножко напрягает беспорядок.
— Но выбрано место хорошо, согласись.
Хоури свернула в другой проход. Клиент стоял у одной из гробниц. Он выглядел сверхъестественно хладнокровным — спокойнее статуй, которые наблюдали за их сближением. Внутренний дождь оставил темные пятна на его бордовой одежде, такой модной у жителей Полога. Намокшие волосы некрасиво о блепили череп. Выглядел он моложе, чем предыдущие жертвы Хоури: то ли ему в самом деле было меньше лет, то ли он мог позволить себе дорогие способы продления жизни. Она почему-то решила, что верно первое.
— Ты помнишь, зачем мы сюда пришли? — спросил он.
— Помню. Только не уверена, что мне это нравится.
— Не важно. Действуй!
Один из лучей света, падавший из дыры в потолке, словно по волшебству переместился на Тараши. Задержался он не больше секунды, но Хоури хватило времени, чтобы вскинуть винтовку и выстрелить.
— Отлично сработано, — похвалил Тараши, и в его голосе не слышалось боли.
Одной рукой он уперся в стену, чтобы не упасть, а другой взялся за черную стрелку, торчавшую у него из груди, и вырвал ее, как вырывают прицепившийся к одежде репей. Острый дротик упал на пол, его конец поблескивал красным. Хоури снова прицелилась, но Тараши остановил ее, подняв окровавленную ладонь.
— Одного вполне достаточно, — сказал он.
Хоури подумала, что ее сейчас обязательно вырвет.
— Почему ты не умер?
— Немного еще поживу. Если точнее, то несколько месяцев. Яд действует медленно. Так что вполне хватит времени подумать.
— О чем подумать?
Тараши провел по влажным волосам окровавленной рукой. Отер запачканные пылью и кровью ладони о брюки.
— Последую ли я за ней.
Пульсация в голове прекратилась так внезапно, что у Хоури сильно закружилась голова. В полуобмороке охотница опустилась на пол. «Контракт выполнен, — поняла она. — Я снова победила».
Впрочем, Тараши был еще жив.
— Это моя мать, — указал Тараши на ближайшее захоронение.
Оно было из тех, за которыми хорошо присматривают: на алебастровом бюсте женщины нет даже пыли. Возможно, ее стер сам Тараши перед встречей с Хоури. Лицо не было повреждено, в глазницах сияли драгоценные камни. На лице с аристократичными чертами ни щербин, ни плесени.
— Надин Венг-да Сильва Тараши.
— Что с ней случилось?
— Разумеется, она умерла в процессе сканирования. Деструктивное картирование проходило так быстро, что половина мозга еще функционировала, в то время как вторая была оторвана.
— Мне жаль ее, хоть я и знаю, что она пошла на это добровольно.
— Не надо жалеть, ей еще повезло. Тебе эта история известна, Ана?
— Я же нездешняя.
— Что-то такое слышал… вроде ты служила в армии, воевала, и с тобой приключилась какая-то беда. Ладно, я тебе расскажу. Сканирование прошло успешно, но в программу хранения и использования полученной информации закралась ошибка. Нарушилась процедура, позволяющая альфам эволюционировать с течением времени, постигать, чувствовать, запоминать — словом, делать все то, что делает нас людьми. Программа работала хорошо до тех пор, пока не был отсканирован последний из Восьмидесяти, а это произошло ровно через год после сканирования самого первого. Затем в альфа-записях стали развиваться загадочные патологии. Одни записи необратимо разрушались, другие безнадежно зацикливались.
— Но ты сказал, что ей повезло.
— Альфы некоторых из Восьмидесяти продолжали функционировать, — ответил Тараши. — Им удалось протянуть около полутора веков. Даже эпидемия их не коснулась — они успели уйти в защищенные компьютеры Пояса, который мы теперь называем Ржавым. — Помедлив, он добавил: — Но тем самым они лишились прямых связей с реальным миром, им пришлось развиваться в невероятно сложной искусственной среде.
— И твоя мать?..
— Предложила мне присоединиться к ней. Теперь технология сканирования куда лучше прежней. Она больше не убивает.
— И что же тебя удержало?
— Это был бы уже не я, согласись. Просто копия — и моя мать поняла бы это. Нет, уж лучше… — Он потрогал крошечную ранку. — Уж лучше я умру в реальном мире, а та копия — все, что от меня останется. Я вполне успею пройти сканирование до того, как яд повредит нейронные структуры.
— А ты сам разве не мог сделать себе инъекцию?
— Не настолько уж я сумасшедший… Впрочем, конечно, я покончил бы с собой — в жизни ничто не дается даром. Но я предпочел вовлечь в это дело тебя, тем самым отсрочив свой конец и введя элемент случайности. В любой момент я мог решить, что жизнь предпочтительнее смерти, и оказать сопротивление убийце — но шансов на спасение оставалось бы крайне мало.