— Мадемуазель не любит дневного света, — пояснил конвоировавший Ану Манукян.
— Да быть того не может! — Глаза Хоури постепенно привыкли к темноте, она уже различала какие-то крупные предметы в зале. — Вы-то, Манукян, похоже, нездешний?
— Думаю, у нас с вами есть кое-что общее.
— Вас тоже привела сюда ошибка чиновника?
— Не совсем, — ответил он.
Хоури чувствовала, что Манукян размышляет, сколько правды можно открыть ей без риска. Значит, у него есть слабости, подумала она. Для наемного убийцы, или кто он там, парень слишком разговорчив. По пути он непрерывно хвастал своими приключениями в Городе Бездны. Болтовня, не исходи она из уст такого хладнокровного типа, обладателя иностранного акцента и хитрого пистолета, не заслуживала бы внимания. Но с Манукяном дело обстоит иначе — значительная часть его похвальбы может оказаться правдой.
И сейчас желание похвалиться явно одерживало верх над осторожностью.
— Ошибка имела место, но правильнее это назвать несчастным случаем.
Да, в холле было полно громоздких скульптур. Различить их было очень трудно, но все они стояли на подставках. Одни фигуры напоминали огромные куски разбитой яичной скорлупы, другие — крупные обломки кораллов. Все они обладали металлическим блеском, мутный свет лишал их собственной окраски.
— Этот несчастный случай произошел с вами?
— Нет… не со мной. С Мадемуазелью. Тогда-то мы и встретились. Она была… Вообще-то, Хоури, мне не следовало бы вам рассказывать. Если она узнает, мне конец. Спрятать труп в Бездне проще простого. Знаете, что я там на днях обнаружил? Не поверите, но это был целый…
Манукян продолжал хвалиться. Хоури удалось дотронуться до одной из фигур. По ощущениям — цельнометаллическая. Острые грани.
Они с Манукяном походили на заядлых любителей искусства, очутившихся среди ночи в музее. Казалось, скульптуры существуют в каком-то другом времени. Они чего-то ждут, причем их терпение уже на исходе.
Странно, но она была рада присутствию Манукяна.
— Это ее работы? — спросила Хоури, прерывая разглагольствования спутника.
— Возможно, — ответил он. — Не будет преувеличением сказать, что она пострадала из-за своего искусства. — Он остановился и тронул Ану за плечо. — Видите эту лестницу?
— Наверное, вы хотите, чтобы я по ней поднялась?
— А вы быстро учитесь.
Едва заметно он коснулся ее спины стволом — просто напомнил, что пистолет никуда не делся.
В иллюминаторе рядом с каютой мертвеца виднелись яркие оранжевые выбросы газа гигантской планеты. Ее затененный южный полюс полыхал бурей полярного сияния. Сейчас корабль находился глубоко в системе Эпсилона Эридана, войдя в нее под небольшим углом к эклиптике. До Йеллоустона оставалось всего несколько дней полета; корабль продвигался в зоне местного транспорта, курсирующего в пределах световых минут и соединяющего невидимой сетью все более или менее значительные обитаемые базы и космические корабли системы.
«Ностальгия по бесконечности» стала меняться. В то же окно Илиа видела переднюю часть одного из субсветовых двигателей, которые выпустили улавливающие поля, — скорость корабля с крейсерской снизилась до той, которая позволяла двигаться внутри планетной системы; соответственно, и двигатели постепенно изменили свою форму и режим работы. Будто цветок во мгле, закрылся зев приемника материи. По-прежнему двигатели давали тягу, но что служило реакционной массой и в какой вид энергии оно превращалось — это сочленители предпочли сохранить в тайне.
Мысли Вольевой разбегались, готовые заниматься чем угодно, только не тем, чем нужно.
— Думаю, она может причинить неприятности, — сказала Вольева. — И серьезные.
— Если я понимаю ее, то нет. — Триумвир Садзаки позволил себе слабую улыбку. — Суджик слишком хорошо меня знает. И отдает себе отчет в том, что, если посмеет выступить против члена триумвирата, я не объявлю ей выговор. Даже не прогоню с корабля, когда мы доберемся до Йеллоустона. Я ее просто убью.
— Ну, это, пожалуй, слишком. — Илиа спорила вяло и сама себя за это презирала. Но что поделаешь, сейчас она такая и есть — вялая и слабая. — Дело не в том, что я ей не сочувствую. В конце концов, лично против меня она ничего не имела, пока… пока не умер Нагорный. Может, обойтись взысканием, если вздумает скандалить?