Отвернувшись от окна, он увидел недоумение на лице Софи. Открытое окно ей было не по душе, хотя она и промолчала.
— Свежий воздух! — сказал Джонни и подчеркнуто глубоко вздохнул. — Тебе, Софи, он очень полезен!
— Ну да, возможно, — недовольно ответила она.
Джонни ногой пододвинул к ней кресло, и она послушно уселась, а он устроился напротив. Ему хотелось, чтобы она внимательно выслушала все, что он собирался ей сказать, и потому он взял ее за руки. Ногти, длинные, как у ведьмы, царапнули ему ладонь. Его передернуло.
«Что это я? — подумал Джонни с беспокойством. — Она просто стара и немного...» Он остановился. В свои девятнадцать лет он считал, что ему все нипочем, что он умеет принимать и наносить удары, и вот те на — с трудом заставил себя дотронуться до Софи. И все же она его интриговала. Медленно умирая в своем погибающем доме, она все равно не сдавалась. К тому же она так необычно смотрела на жизнь. Не пифия, но все равно своего рода прорицательница. И вот что замечательно, она его спросила: «Это ты?» Догадайся он ответить ей уверенно, она, возможно, заговорила бы стихами, как когда-то Бонни.
Бонни тоже одевалась необычно, разрисовывала свои наряды картинками, украшала лентами, рождественской мишурой или звездами из серебряной бумаги. У нее была шкатулка с кольцами, цепями из блесток и бутылочных крышек и позвякивающими браслетами. Нацепив все это на себя, она надевала перстень со змеей на средний палец левой руки (венчалась с магией, по ее словам) и начинала предсказывать будущее или давать мудрые советы в рифму.
Но когда они бежали из заповедника за помощью (уже зная, что никакая помощь вовремя не подоспеет), Джонни заметил, что она стянула с пальца перстень со змеей и швырнула его прочь. Луговые травы золотились в вечернем свете, и перстень мелькнул над ними, словно золотистое насекомое... не бабочка, а что-то поменьше и покомпактнее... пчела или муравьиная матка в свадебном наряде, которую почти никогда и не увидишь.
Вот он сидит в доме Софи и чувствует, что ее длинные ногти уперлись в его ладони.
— Софи! — произнес он громко и четко, словно говорил с глухой. — Послушай меня.
Пустота ее взгляда его уничтожала. Там, за этими милыми выцветшими голубыми глазами, не было никого, решительно никого.
— Ты меня слушаешь, Софи? — повторил он и слегка тряхнул за руки, чтобы завладеть ее вниманием.
— Конечно слушаю, — бодро ответила она и сжала его руки, хотя взгляд по-прежнему ничего не выражал. Он был погружен в себя, сосредоточен на том, что хранилось в памяти, за широким выпуклым лбом. Она и его-то замечала лишь потому, что он чему-то соответствовал в ее внутреннем мире.
— Софи! У тебя есть кто-то из родных? Дети? Кто-нибудь... как говорится... присматривает за тобой?
Он представил, что сказала бы мать, если бы, навещая в очередной раз бабушку, вдруг обнаружила, что в доме поселился какой-то незнакомый парень с подбитым глазом. Софи смотрела на него. Ее глаза, почти напрочь лишенные бровей и ресниц, были трогательно беззащитны. В них не читалось решительно ничего. Она хмурилась — не потому, что пыталась что-то сообразить — скорее потому, что хотела ему потрафить.
— Дети? — повторила она медленно, словно пытаясь понять едва знакомый язык. — Нет. Нет, по-моему, нет.
— А родные или друзья? — не сдавался он. — Теперь, после смерти Эррола... может, какие-то племянницы или племянники забегают тебя повидать?
Глаза просветлели. Что-то сработало в ее голове.
— Знаешь, у меня всегда есть в запасе печенье, — сказала она. — В доме всегда нужно что-то иметь — а вдруг кто-то возьмет и забежит.
Джонни вздохнул. Запасы печенья в доме уже становились одной из тех великих идей, вроде Истины или Справедливости, которые вечно занимают умы человечества. Впрочем, в одном он не сомневался: друзья и родные уже давным-давно не навещали Софи. Ее состояние явно было результатом одиночества и долгого, медленного развития болезни, в которую никто не вмешивался.
Софи, и не подозревавшая о своем состоянии, откинулась в кресле и вздохнула.
— Я немного устала, — призналась она. — Это место довольно далеко... как его там... куда мы ходили за этими штуками...