— Давай, давай, отправляйся, — бодро отвечал Джонни.
Ведущий в это время объявлял, что во время короткой паузы перед следующей программой выступит исполнитель народных песен.
— Тебе надо как следует выспаться, чтобы завтра быть покрасивее.
Софи сурово взглянула на него.
— Я запираю дверь! — объявила она. — Не думай, что тебе все дозволено.
— Нет, конечно, — согласился Джонни. — Запри ее получше. Так тебе будет спокойнее.
— Ты человек добрый, я знаю, — оттаяла Софи. — Только родня у тебя такая ненадежная...
— Да, знаю, — кивнул Джонни. — Дядя Брюс.
— Дядя Брайен, — мягко поправила она.
— Да, правильно! Вдруг выпало из памяти. Я еще посмотрю, Софи.
— Смотри сколько хочешь, — великодушно разрешила она, глядя на телевизор.
— Спокойной ночи, — пожелал ей Джонни.
Так было безопаснее.
Софи ушла в свою спальню; через минуту он услышал: она забаррикадировала дверь.
Приплюснутые фигурки плясали на экране. Он их перегибал пополам, всасывал, а потом презрительно выплевывал. Джонни напряженно следил за ними — в окружившем его загадочном мире любая мелочь могла иметь значение, только бы суметь ее разглядеть.
Глава восьмая
И снова Джонни проснулся в доме Софи. На этот раз, даже не открывая глаз, он точно знал, где находится. Лежа в грубоватой шерсти одеял, он смотрел на полосатый блейзер, свисавший с уголка каминной полки, на стоявший поодаль плеер, на перекинутые через спинку стула джинсы. Рядом с кроватью на полу лежала «История ангелов», раскрытая на титульном листе с именем Бонни. В это утро Джонни почудилось, что она где-то рядом, таинственная, призрачная, все еще недоступная, в окружении розовых расписок, пропавших сумочек, тополя у реки и Нева Фаулера.
Нев навалился на него с такой силой, что Джонни почувствовал, как сквозь школьный джемперу него на спине отпечатывается грубая кора деревьев. Костлявые колени Нева врезались ему в бедра. Холодящее лезвие ножа коснулось горла. С высоты своего роста Нев как-то странно уставился Джонни в глаза, враждебно, но в то же время и зачарованно. «Если кому проболтаешься, убью», — пригрозил Нев пронзительным голосом.
— Попробуй, — произнес Джонни вслух, лежа в пыльной спальне дома Софи, и широко улыбнулся. Пора вставать и думать о предстоящем дне.
«Та ли ты овца, какой хочет видеть тебя Господь?» — спросил он себя, выбираясь из постели. Разглядывая ржавые пятна высохшей крови на груди рубашки, он понял, что никогда в жизни ему так не хотелось переодеться во все чистое.
Покачав головой, он проследовал в ванную, вычистил новой щеткой зубы и критически изучил себя в зеркале. Один глаз, окруженный густой синевой, выглядел так, словно его подбили в последнюю минуту, на прощание. Остальные синяки приобрели желто-зеленый цвет.
— Где-то там, за радугой... — пропел Джонни в зеркало.
Вид у него был ужасный: мало того, что весь в синяках, так еще и не брит. Но бритвы не было. Не принять ли ванну? А переодеться во что? Он решил подождать, ведь днем он уже наверняка будет дома. Стало не по себе, когда подумал о матери: небось беспокоится, куда это он пропал. Все же он припрятал свою новую зубную щетку, чтобы Софи не нашла ее и не использовала в каких-то своих жутких целях, а потом вышел на площадку и, отворив дверь в гостиную, заглянул в нее. Шторы были задернуты; казалось, что на дворе — раннее утро. На столе распласталось что-то красное, бесформенное. На миг Джонни почудилось, что одна из кошек попала под машину и влезла на стол, чтобы закончить там свои дни. Но потом разглядел, что это была неизвестно откуда взявшаяся сумочка Софи. Джонни растерянно посмотрел на нее и шагнул через порог, но тут услышал какой-то шорох и бормотание на полу на уровне своих колен. Он глянул — и, забыв о чудесном появлении сумочки, вылетел на площадку, захлопнув дверь и прижавшись к стене, словно сыщик в детективном фильме. Кровь бросилась ему в лицо — впервые за много лет. У него даже кожа под волосами покраснела.
За дверью Софи, стоя на карачках и опустив голову, скребла, как собака, пол; на ней не было ничего, кроме шляпки и распустившейся трикотажной рубахи. Увидев ее, Джонни тотчас отвел глаза, но почему-то ему показалось, что за ней волочится длинный и гладкий, как у крысы, хвост.
— Ах ты, Боже мой, Боже мой, — бормотала Софи, — вот напасть-то...
За последние годы Джонни навидался обнаженных женщин в кино, в журналах и на фотографиях, которые в школе передавали из рук в руки. Он даже видел пару живых голых девушек. Он был уверен, что уж его-то женским телом не смутить, но тут понял, что все зависит от возраста женщины. Один взгляд на обнаженный зад Софи — и он возмутился. Он пришел в ярость, словно Софи намеренно сыграла с ним гадкую шутку. Нет уж, это он не обязан терпеть!