Идёт в сберкассу иль садится есть
Поэт, в сонете о себе поведав...
И всё же что-то варварское есть
В таких лохматых обликах поэтов!
И то, как говорит, и то, как ест,
В нём только человека выявляет.
И всё-таки великолепен жест,
С каким подчас он кепку поправляет!
Тот иль не тот? И сразу вскрикнешь: «Тот!»
Когда он, вдруг наглея понемногу,
С размаху навзничь в кресло упадёт
И на ногу когда закинет ногу...
1968
* * *
Сколько прелести есть в человеческих лицах!..
Всё смотрел бы на них и смотрел без конца.
Но в глухих городишках и в громких столицах
Вдруг на улице встретишь лицо подлеца.
И брезгливость и ужас почти не скрывая,
Отшатнёшься, стараясь с дороги свернуть.
Но навеки запомнишь: ухмылка кривая
И глаза, разбегающиеся, как ртуть.
Берегите лицо человеческое. Несите
Сквозь года — и глаза молодые и рты.
Словно с озера, с глади лица не спугните
Выражение детскости и чистоты.
1957
МИФ ОБ ИУДЕ
Когда повесился Иуда на осине,
Как горько мать заплакала о сыне!
Как слёзы материнские текли!
Кричала. Успокоить не могли.
Целует ноги синие Иуде:
— Зачем сгубили сына, злые люди?
1970
* * *
Мне быть хотелось просто честным...
Среди полей, в густой толпе,
В теплушке, и в четырёхместном
Летящем по стране купе...
А век об этом думал мало!
Все штурмовали перевал.
И честность предо мной вставала
Как невозможный идеал.
А где опора? Где перила?
Как поступить? Хотя б намёк!..
История тогда царила,
И что против неё я мог?
И вот ни доброго, ни злого.
Смотрите, спутались умы...
Но честное вдруг било слово,
Как будто молния из тьмы!
Легко ступить на край могилы,
Запеть, взойдя на эшафот...
А честным быть? Не хватит силы,—
Кровавый проступает пот!
Мне быть хотелось просто честным...
Я жил, решительно сопя.
Я о пути не думал крестном —
Мне только б уважать себя!
Легко на бреющем герою...
Рукой дрожащей, тих и мал,
Я знамя честности порою,
Трагическое,
подымал.
1967
НЕМОЕ КИНО
Рты открывают важно, словно рыбы,
Герои фильма. Не идут, бегут.
Истёрлась лента старая. Разрывы,
Включают свет на несколько минут.
Кино немое. Здесь победа жеста.
Неистовство трагического рта!
Как он кричит! Похищена невеста.
Фиакр. По грязи тянется фата...
Не надо слов. Как лента, стёрто слово,
Меня трясёт в безмолвье синема...
У сильных чувств — молчание основа.
Страданье немо. Музыка нема.
1961
ОТКРОВЕННОСТЬ
Я откровенничал с друзьями,
Был полон мрака сеновал.
Смотря открытыми глазами
Во тьму,
я душу открывал.
Но как-то вышло так: с годами
Я доверительность забыл.
Как дом аршинными гвоздями,
Себя я наглухо забил.
Лишь за бутылкою «Столичной»
В интимном дружеском кругу
Подчас вопрос сугубо личный
Легко затронуть я могу.
Вину припомню вдруг иную —
Живу,
всё в глубине тая,
Ведь откровенности взрывную
И злую силу знаю я!
Захочешь... И решишь: напрасно!
(Эмаль лишь скрипнет на зубах.)
Она же на земле опасна
Не менее, чем бензобак.
И всё ж, хоть в жизни съел собаку,
Сказать хочу я:
не крути
И не хитри,— рвани рубаху
С весёлым треском на груди!
И человечеству на милость
Вдруг сдайся:
вот моя вина!
И чтобы исповедь дымилась,
Кровава и обнажена.
1965
* * *
Что там ни говори, а мне дороже
И всё милее с каждым годом мне
И ритм деревьев, зябнущих до дрожи,
И ритм капели на моем окне...
И оттого, что сущность мира скрытна
И до сих пор темна ещё она,
Нам истина того простого ритма
Как истина последняя дана.
1966
УСТА
И было нам тогда не до красот,
когда в лицо врезается осот,
а миномёт тебя щекочет сверху,
или — стремишься:
чтоб не оплошал!
Ломая шею, словно на пожар,
несёшься на вечернюю поверку.
И всё-таки всё это неспроста...
Нас тоже помещала красота,
когда,
валяясь под кустом ракиты,
куражишься, сменившийся с поста.
И деревенской девушки уста
с доверием к тебе полураскрыты...
1973
СЛОВО
Священное уменье говорить.
Произносить слова и строить фразу.
Как просто это: стоит рот открыть,
И чудо слова возникает сразу.
Как ты проста, осмысленная речь!
Приставка, Окончание, Основа.
Вождь длань простёр вперёд:
ему увлечь
Дано людей на смерть — он знает слово!
И, принятое в множество голов,
Оно своё вершит упрямо дело.
Я знаю: люди состоят из слов,
Которые им внутрь вошли,
и тела,
И слово движет. И земля горит!
И в небо вилы вздеты! Тьма багрова.
Могильный холм учёными разрыт:
Сосуд, Потёрли. И сверкнуло слово.
И стало жить. Его нельзя назад.
Не воробей! Пошло гулять по свету!
А есть слова — по ним глаза скользят.
Стручки пустые. В них горошин нету.
1961
АККОРДЕОН
Весь золотой, кофейный,
Лиловый по краям,
Аккордеон трофейный
Попал однажды к нам.
Он индевел ночами
В седые холода,
Он обливался щами
В толкучке иногда.
Валялся в мокрых травах,
Соскакивал в ручьи,
Среди портянок ржавых
Сушился на печи.
От края и до края
Прошла —
дорог не счесть! —
Богатая, чужая,
Сверкающая вещь.
Ремни нежны и узки,