Мол, невезение одно!
Ведь мы-то знаем, что фортуне
На свете всё подчинено.
Ещё она зовётся: случай...
Заслышишь, и в груди замрёт:
То колеса её скрипучий,
Необратимый поворот!
Ещё она зовётся мойра...
Береговая полоса,
Где вдоль масличного приморья
Подняли греки паруса.
И низко молятся когорты...
Она вступает на порог,—
Гремят тяжёлые ботфорты.
И тут она зовётся: рок...
1970
* * *
Двадцатый век,
что у тебя за беды?..
Ты расторопен, сведущ и толков.
Но беспощадно попраны заветы,
Идущие из глубины веков.
И глубочайшей тьмою даль объята,
И в прошлое неведомы пути...
И брат руки не подыми на брата!
И ближнего жены не захоти!
Мерцает в бездне истины крупица...
Какими знаньями не овладей,
Но вечно миром заклеймён убийца,
Кровосмеситель и прелюбодей.
1975
ПОРАЖЕНИЕ
Вот какое сейчас положенье:
я уже подошёл к рубежу.
Осмысляю своё пораженье
и итог кой-какой подвожу.
Лишь один небольшой поворотец
и как будто бы я подменён!..
Побеждённый стоит полководец
перед картой прошедших времён.
Жил он собранно, честно, непраздно
и осмыслить есть что-то одно,
ведь прошла его жизнь не напрасно:
поражение было дано!..
1975
* * *
Я мало отдаю внимания природе...
Ведь только заглядись — и был таков!
Что окажешь в миг паденья о пилоте?
Он круглых не оценит облаков!
Что вспомнит он, вернувшийся на базу,
Когда бензин машина дососёт?..
Спасённому от смерти водолазу
Не до подводных радужных красот!
Хрипит солдат, из лужи муть глотая,
Макая в воду камень сухаря.
Что в том ему, что где-то золотая
Над ним стоит, никчёмная, заря?!
А колокольчик всё звенит поддужный.
Сидит поэт,— всё степь пред ним вдали!..
...Природу зло и честно равнодушной
Ещё в минувшем веке нарекли.
1967
ПРЕОДОЛЕНИЕ ОЧЕВИДНОСТЕЙ
Меня со всех сторон окружили очевидности.
— Это же очевидно! — я слышу, как восклицают
То тут, то там...
Я не верю в очевидности.
Я не верю, что земля стоит на месте, а солнце всходит,
Хотя я убеждаюсь в этом всякий раз —
Стоит лишь мне выглянуть в окно.
Я охотник за очевидностями,
Надев акваланг и ласты,
Я спускаюсь с духовым ружьём под воду.
Я выслеживаю очевидность, крадучись и петляя.
Прицеливаюсь и, когда она разлетается, как тарелка,
На тысячи осколков,
Я издаю крик радости: — Одной меньше! —
И делаю зарубку на ложе приклада.
Но когда я поднимаю глаза,
Вижу, что осколки
Опять слетелись,— тарелка невредима.
И опять слышу вокруг себя, как восклицают
То тут, то там:
— Это же очевидно!
1962
* * *
Мы мир подробно разобрали
в усилье многовековом...
Мы обнаружили детали,
как в механизме часовом!
И вот колёсико в сторонке,
и вот уже, надев очки,
берём в два пальца шестерёнки,
пружинки и маховички.
Уж маятник ни с места, боже,
шатун ни взад и ни вперёд...
Мы разобрали мир... Но кто же
его возьмёт и соберёт?
1973
* * *
Когда освоишь высший пилотаж,
на удивление аэродрому,
тогда своё уменье передашь,
наверное, кому-нибудь другому...
...Я брал высоты на своём веку,
был там, где не бывал никто дотоле! —
А что другому передать смогу?..
...Головокруженье? Или приступ боли?
1973
* * *
— Подумаешь, Америку открыл!
Ещё в пелёнках это мы знавали!..
А я один, как клад, её отрыл
И позабыть уже смогу едва ли.
Как я добыл её!
Я смертный пот
Стирал ладонью. Рот был сух от жажды,
Я рыл и рыл...
Владеет ею тот.
Кто сам, один, добыл её однажды.
Она во мне. Я жил, её тая.
Я, стиснув зубы, в муках, на пределе,
Её добыл. Вот истина моя!
Вы ж до сих пор банальностью владели.
1960
КАРАМЗИН
Дай мне тростиночку простую,
её вот этак очини.
Я в ту тростиночку подую,
пристроясь где-нибудь в тени.
Пусть дуб стоит, листву роняя,
пусть птичий вижу перелёт,
пусть та тростиночка шальная
о безмятежности поёт...
1973
БОЛЬ
Когда раздроблена нога,
То, локти ободрав, из бою
Он уползает от врага,
Влача обрубок за собою.
...Боль всюду и всегда с людьми.
Но всё же ты иди по свету,
Лишь зубы поплотней сожми,
Когда уже терпенья нету!
Пред жизнью только трус дрожит —
Не надобно бояться боли.
Трагическая тень лежит
Под каждою травинкой в поле.
1961
* * *
Цирк не люблю:
Вон те жуют, а те
Сидят в пальто,
покуда, напрягая
Все силы, крутит сальто в высоте
Девчонка, среди ламп, полунагая.
Мне пляж постыл:
вон тот острит, а тот,
Под тентом развалясь, глядит с зевотой,
Как к морю зябко женщина идёт,
По синеве блистая позолотой.
Я злюсь в кино:
тот спит, а этот пьян.
Болтают. Иль хихикают несмело...
А женщина стоит во весь экран,—
Обнажено её святое тело.
1961
* * *
Крестились готы...
В водоём до плеч
Они входили с видом обречённым.
Но над собой они держали меч,
Чтобы кулак остался некрещёным.
Быть должен и у кротости предел,
Что б заповедь смиренья ни гласила...
И я кулак бы сохранить хотел
Я буду добр. Но в нём пусть будет сила.
1961
ТАНЦЫ
Какое странное занятье!..
Стоять вот этак, чуть бочком,—
В два пальчика берётся платье...