— Ни-и-из-з-зя-я-я, — протянул гуль и втянул ноздрями воздух. — Человекам ни-и-из-з-зя-я-я.
— Мне — можно. — Без малейшей брезгливости Францев ухватил нежить за те самые ноздри и дернул его на себя, причем на пальце начальника отдела сверкнул золотом перстень, которого раньше там вроде и не было. — Ты с кем спорить вздумал?
— Не ус-с-снал-л-л, — заканючил гуль, тоже явно рассмотревший невесть откуда взявшееся ювелирное изделие и дергающийся, точно рыба, попавшая на крючок. — Тебе мож-ж-жно. Мож-жно-о-о!
— То-то же, — отпустил его начальник отдела и вытер пальцы о дверь. — Давай веди нас к своей повелительнице, а то в этих ваших переходах можно до конца времен блуждать. Сколько раз тут бывал, никак запомнить не могу, где что.
Вонь. Жуткая, совершенно невозможная, невыносимая вонь — вот что встретило Олега за дверью. Ощущение было такое, что кроме смрада в этом мире не осталось вообще ничего. Парень даже пошатнулся, вот настолько силен был удар по его обонянию.
— А, проняло? — поддержал коллегу за локоть Аркадий Николаевич. — Понимаю. Сам, когда сюда впервые попал, чуть в обморок не грохнулся. Пиотровский, тогдашний начальник отдела, после сказал, что в какой-то момент он даже задумался о том, чтобы меня обратно в коридор выволочь и там оставить до своего возвращения от Джумы.
— Да? — зажимая нос, прогнусавил Олег.
— Конечно. Не на себе же ему меня тащить? И не по чину, да и на кой? Так что ты еще ничего держишься. Вон даже не стошнил. Я-то тогда желудок почти сразу опростал.
Ровнину очень захотелось произнести что-то вроде «Вот зачем сказали?», потому что после услышанного кишечник мигом узлом завязался, а к горлу подступил комок.
— Потерпи пару минут, после попустит, — сочувственно посоветовал сотруднику Францев. — Так всегда и у всех случается, рецепторы привыкнут — и вроде ничего. Проще говоря — принюхаешься. А теперь — пошли. Тут стоять столбом не стоит, Олежка.
Единственным плюсом этого места, пожалуй, являлось то, что здесь было не сильно темно. Нет, свет присутствовал не электрический, конечно же, а эдакий рассеянный, вроде того, что в помещение через сильно грязное окно проникает. То есть все происходящее и находящееся вокруг тебя можно различить, но немного размыто, словно сквозь пелену.
Так что Олегу и этого скромного освещения хватило для того, чтобы заметить — стены вокруг него уже не кирпичные, кладка тут, в логове гулей, совсем иного типа. Тоже, несомненно, старинная, но другая.
— Под Москвой чего только нет, — заметив, на что обратил внимание его сотрудник, негромко произнес Францев. — Можно найти клады, захоронения, сгнившие дома на любой вкус, от лачуг бедняков до боярских палат. Что дома? Я вот знаю, где полуторка, забитая до отказа взрывчаткой, стоит. И два ящика с ППШ там же в кузове лежат. В смазке, новенькие, бери и в ход пускай хоть сейчас.
— Да ладно? — не удержался Ровнин.
— Ага. То ли диверсанты во время войны припасли для своих делишек, то ли наши чего хотели по осени сорок первого заминировать, но после того, как немца погнали, про захоронку эту и забыли. А полуторке хоть бы хны, стоит себе. И еще сколько хочешь простоит, там шахта сухая и вентилируемая, потому ничего ни с машиной, ни с ее содержимым не случится.
— Так надо же кому следует доложить? — предположил Олег. — Наверное?
— Наверное, да, — согласился с ним начальник. — Только в прежние времена руки до этого не дошли, а в нынешние… Если бы я был уверен, что саперы рванут этот ГАЗ-АА со всем содержимым где-то на полигоне — сдал бы. Но небольшие сомнения в том, что часть хранящейся в кузове взрывчатки может пойти на другие цели, все же присутствует, потому пусть стоит этот памятник обороне Москвы там, где стоит. Я, собственно, к чему тебе это все поведал? Мы, Олежка, сейчас находимся на территории бывшего монастыря, причем настолько старого, что даже название его никому неизвестно. Да что название? Кто его возводил, когда он под землю ушел, почему, при каких обстоятельствах — ничего про монастырь этот неведомо. Просто он есть — и все. А, да. Проход видишь? Вон тот, что слева? Посмотри на него издалека и никогда туда не суйся.
— Почему? — глянул Ровнин на небольшую арку, за которой начиналась густая темнота.
— Просто запомни и делай, как сказано, — бросил взгляд Францев в ту же сторону, а потом инстинктивно поежился, словно ему стало холодно. — Да и этот ход, которым мы сейчас идем, тоже до конца исследовать не стоит. Гули тупые, но с инстинктами у них все в порядке, если они его до самого конца не освоили, значит, на то есть повод. Кстати, ты когда-нибудь лежбище моржей видел? Нет? Ничего, сейчас посмотришь на его некое подобие. С той, правда, разницей, что морж животное хоть и некрасивое, но обаятельное, а гули… Они гули.