— А где же Марина? — тревожно спросил Селезнев.
Когда он выбежал к машине, Марина сидела у них. Именно об этом он и шепнул Федору, заставив его покраснеть.
— Далась тебе Марина — жить без нее не можешь, возьму да и приревную, — сказала жена, шутя.
Вошла Марина. Она задержалась б дверях. Девушка была одета в черное крепдешиновое платье, резко оттенявшее ее бронзовую от загара шею, лицо. Головенко видел ее впервые. Но потому, что она была невестой Федора, он дружески протянул ей руку. Марина, в свою очередь, шагнула к нему.
— Марина.
Федор так обрадованно кинулся к Марине, что Селезнев только носом покрутил да подмигнул Головенко лукаво: «Видал? Сама судьба за Федора».
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ
Перед началом уборки состоялось краевое совещание директоров МТС и председателей колхозов. Докладчик — второй секретарь крайкома партии — высокий и худощавый человек с шапкой темных вьющихся волос — в числе лучших МТС отметил и Краснокутскую. О Супутинской он сказал:
— Несмотря на то, что там молодой директор, все же надо отметить, что МТС работу по подготовке к уборке проделала немалую. Однако товарищу Голубеву надо учесть, что комбайнового парка в МТС недостаточно. Чтобы справиться с уборкой урожая, надо будет использовать и жатки, и косилки, и уборку вручную — все способы…
Вместительный зал краевого театра с несколькими ярусами лож, украшенных лепкой, был полон. Федор впервые присутствовал на таком большом совещании. Когда он услышал свою фамилию, сердце у него ёкнуло. Он, не отрываясь, смотрел на докладчика, твердый голос которого гулко прокатывался по залу. Сидящий рядом с ним Головенко наклонился и прошептал:
— Молодец, Федя.
Федор шумно вздохнул, и ему мучительно захотелось курить.
Совещание закончилось на второй день в три часа дня. Поезд отходил в десять, делать было нечего. После обеда Головенко с Федором пошли прогуляться по городу. Они поднялись по Суйфунской улице, миновали рынок и пошли по Сухановской улице, чтобы полюбоваться городом с высоты. Опустившись на травянистый склон сопки, они прилегли под тенистой ивой.
Отсюда хорошо была видна бухта; город, уходящий увалистым мысом в море; лес мачт океанских кораблей, ажурные колонны кранов. Надсадно отдуваясь, паровоз тащил из порта длинный состав красных вагонов. По бухте в разных направлениях сновали суетливые катера; зарывшись в тугие бугры волн, проносились стремительные полуглиссеры. В безоблачном небе журавлиной стайкой неслись самолеты.
По Ленинской улице, хорошо видной отсюда, бесшумно катились автомобили, бесконечными потоками шли люди.
Степан вынул из кармана газету.
Совещание, на котором они присутствовали, прошло в очень тревожной обстановке. Отгремела гроза на западе — Германия капитулировала, и победное знамя, водруженное советским солдатом над рейхстагом, реяло в берлинском небе. Но на востоке борьба еще кипела. Разгоралось пламя освободительной войны на Филиппинах, в Бирме; дрались с исконным врагом героические солдаты легендарного китайского полководца Чжу Дэ и корейские партизаны.
Четыре державы предъявили империалистической Японии требование о безоговорочной капитуляции. Сообщение об этом приводилось во всех сегодняшних газетах.
— Как думаешь, капитулируют? — спросил Федор, покусывая сухой и горький стебель травинки.
— Вряд ли, — ответил Головенко. — Слишком самоуверенны японцы, самоуверенны до наглости.
Головенко усмехнулся. Федор сбоку посмотрел на него.
— А все-таки они должны понять, что сила и право не на их стороне.
— Если не капитулируют, придется воевать, — сказал Головенко. — Мы честно выполним свой союзнический долг. Думается, что это будет правильно. А?
Федор, сдвинув белесые, выгоревшие на солнце брови, о чем-то думал, нервно покусывая травинку.
— Ты когда думаешь, Степан Петрович, начинать уборку?
— А вот, как приеду. Завтра, послезавтра. Машины должны быть уже в поле.
— Я хочу попросить у тебя пару конных жаток, комбайнов у нас нехватит. Молотилки есть, а вот жаток…
Головенко поднялся. Они вышли на улицу и медленно пошли в город.
— Не сомневайся, Федор. Ты справишься и без моей помощи, хотя пару жаток я тебе дам. Если с очисткой зерна будет плохо, вези к нам, тебе по пути на заготпункт. А у нас сортировки электричеством будут крутиться.
— Что, устроил? — оживленно спросил Федор.
— Все в порядке. Кое-что, правда, пришлось переделать, пришлось увеличить диаметр ведущего шкива, машина давала неполное число оборотов. Теперь все нормально.