Вопрос застал Боброва врасплох. Он молчал.
— Может не понравилось собрание вчерашнее. Переживаешь? Коли так — зря. Не годится.
Жена Засядько подложила в притихший самовар горячих углей из печки, и он снова весело зашумел.
Иван Христинович залпом выпил стакан и обтер усы.
— Как там с лабораторией, не был я сегодня. Нажимать надо теперь. — Засядько сделал ударение на слове теперь. — Придется Степана тряхнуть, медлит.
— С лабораторией, видите ли… Пустынцев обвиняет в незаконном расходовании денег.
— То правда, — Засядько задумался. — Ничего. Теперь партийная организация взялась. Лаборатория будет. Денег найдем. На крайний случай Кузьмича тряхнем, других председателей колхозов. Договоримся. Факт, — Засядько шумно потянул из стакана крепкий, как деготь, чай.
— У меня дело к вам есть, — сказал Бобров, когда жена Засядько, убрав со стола, ушла за перегородку и занялась мытьем посуды.
— Товарищ Засядько, дадите мне рекомендацию в партию?
Засядько повернулся к нему всем своим грузным корпусом.
— Рекомендацию? Тебе? А як ты думаешь?.. Могу я тебе дать рекомендацию или не могу?
Бобров побледнел и беспомощно развел руками.
— Дам, Гаврила Федорович, чую — ты душой давно с партией.
Бобров облегченно вздохнул.
— Спасибо, Иван Христинович.
— За это спасибо не говорят, Гаврила Федорович… Идешь ты в партию в тяжелое время. Понимаешь ты это дело?
Засядько встал и, поскрипывая половицами, посапывая носом, зашагал по комнате.
— Как у тебя насчет устава и программы — читывал? На приеме спросим, — строго сказал Засядько.
— Знаю, Иван Христинович. Ведь устав и программа у меня есть, читал… Историю партии тоже…
— И то правда, ты человек ученый.
Потом подошел к Боброву и положил на плечи ему широкие ладони.
— Правильно поступаешь, Гаврила Федорович, Я знал, что ты так поступишь, — растроганно сказал он.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Из краевого отдела сельского хозяйства пришло извещение. Головенко пробежал его и нахмурился:
«В настоящее время электрогенераторов на складах не имеется. Вашу заявку удовлетворить не можем. Рекомендуем обратиться в автореммастерские. Просимая Вами установка у них демонтирована в связи с переходом на электропитание от ЦЭС. При этом прилагаем отношение на имя начальника автореммастерских, к которому рекомендуем вам обратиться лично».
Расстроенный Головенко позвонил по телефону Пустынцеву. Как быть? Тот после некоторого молчания проговорил:
— Это, брат, такой начальник; у него зимой снегу не выпросишь… Ему надо что-нибудь подбросить…
— Что же я могу подбросить?
— Ну, картошки, там, капустки, что ли… Не для него, конечно, — для рабочих… Без этого его не уломаешь. Тем более что охотники на генератор и без тебя найдутся.
Головенко разочарованно присвистнул.
— Что, не нравится? — услышал он в трубке голос Пустынцева.
— Это возмутительно! — запальчиво крикнул Головенко.
— А на меня зачем же кричать?! Я здесь не при чем. Говорю тебе, что знаю, — равнодушно отозвался Пустынцев.
— Извини, товарищ Пустынцев, но дело в том, что у нас ничего нет. Главное, мне в крае обещали и подвели.
— Ничем не могу помочь. Действуй сам, а на край не обижайся. Если не дали, значит, действительно нет. Они указали тебе, где можно взять, вот ты и не медли, поезжай. Подпусти дипломатию. С плеча не руби — знаю я твой характер, наломаешь дров.
…В раздумье сидел Головенко, устремив глаза в потолок, придумывая «дипломатию» для переговоров с начальником мастерских, которого он уже заранее ненавидел.
Размышления его прервал стук в дверь.
Вошел человек в черном полушубке. Он снял беличий треух, обнажив лысую голову с каемкой темно-каштановых волос. Вытащив руку из серой перчатки домашней вязки, украшенной на тыльной стороне красными крестиками, он протянул ее Головенко. Это был Селезнев, директор Супутинской МТС.
Селезнев сел на стул около печки и расстегнул пуговицы черного дубленого полушубка с серым барашковым воротником. Ему можно было дать лет сорок пять. Чисто выбритое лицо его с маленькими усиками, с широкими темными дугами бровей, сросшихся на переносице, было приятно; серые глаза смотрели спокойно и уверенно.
Селезнев рассказал о том, что дорогой пришлось два раза накачивать баллоны.
«Наверно, автокамеры попросит для машины», — подумал Головенко.
Обстоятельно рассказав о баллонах, Селезнев сообщил, что, кроме того, «барахлит» мотор машины и что он не может понять — то ли шофер малоопытен, то ли нужно сменить мотор, но что, пожалуй, нужно сменить мотор, так как шофер, хотя и молодой, но парень «вострый».