Но я не спешила; мне хотелось сперва все ему рассказать.
– Мама все про нас знает, Вин.
– Да? Да-а… – Вид у него стал задумчивым. – Ну, ясно. А как она, э-э…
Мне вдруг стало страшно: а что, если он действительно не захочет, чтобы я у него осталась?
– Не то чтобы здорово. Естественно, повоняла немного. Заявила, что запрещает мне с тобой встречаться; пригрозила даже запереть в подвале. В общем, я просто взяла и ушла. Так что…
Винни как-то нервно на меня глянул, словно не понимая намека.
– Так что можно мне… ну, вроде как… пока у тебя пожить? Хотя бы какое-то время.
Винни судорожно сглотнул.
– О’кей… понятно. Ну что ж. О’кей.
Хотя звучало это совсем не о’кей.
– Так это «да», Вин?
– Да-а. Конечно. Да. Но сейчас мне просто необходимо немедленно выпить кофе.
– Ты это серьезно говоришь? О, Вин! – Меня затопила волна облегчения. Я словно погрузилась в теплую ванну. Я обняла его и почувствовала, что он весь мокрый от пота. – Ты самый лучший, Винни! Я так боялась, что ты, может, совсем не…
– Ну, мы бы не смогли заниматься сексом, мой пушистый котенок-мурлыка, если бы ты начала спать под мостом, верно? Но послушай, Холли, мне, ей-богу, срочно требуется кофе, почти как Дракуле – кровь, так что, пожалуйста…
Я не дала ему договорить и принялась его целовать, моего любимого Винни, моего дорогого бойфренда, который побывал в Нью-Йорке и пожал руку самому Дэвиду Бирну; моя любовь к нему вскипела – уфф! – как перегревшийся бойлер, и я уронила его навзничь, и мы скатились на какой-то комковатый холмик, наверное, сбившуюся перину, но холмик вдруг, извиваясь, пополз прочь, и я машинально протянула руку и отбросила одеяло в сторону, и под ним оказалась моя лучшая подруга Стелла Йирвуд. Абсолютно голая. Я и сама такой бываю в самых неприличных эротических снах, вот только это был не сон.
Я молча… уставилась на ее промежность, которую она и не подумала прикрыть, и не отводила глаз, пока Стелла не сказала насмешливо:
– Вряд ли моя так уж отличается от твоей, тебе не кажется?
И я перевела взгляд на Винни, которому было явно не по себе. Впрочем, он, нервно хихикнув, поспешно пояснил:
– Это совсем не то, что ты думаешь.
А Стелла, по-прежнему великолепная, как ни в чем не бывало прикрыла себя периной и сказала:
– Да ладно тебе темнить. Это именно то, Холли, о чем ты подумала. Мы все собирались тебе сказать, но, как видишь, непредвиденные события нас опередили. Фактически, моя дорогая, ты получила отставку. Неприятно, конечно, но такое порой случается даже с самыми лучшими из нас, а если честно, так почти с каждой. В общем, c’est la vie. Не расстраивайся, в море житейском полно точно таких же Винни. Так что лучше сразу обрубить концы и попросту уйти. Разве тебе не хочется сохранить хоть немного достоинства?
Когда я наконец перестала плакать, то поняла, что сижу на какой-то холодной каменной лестнице, ведущей в маленький дворик, рядом со мной высится кирпичная стена пяти- или шестиэтажного дома, и из нее на меня смотрят узкие окна со ставнями. Сквозь плиты, которыми был вымощен дворик, пробивалась трава, в воздухе медленно проплывали семена одуванчика, кружась, как снежинки. Когда я с грохотом захлопнула за собой дверь квартиры Винни, ноги, видимо, сами принесли меня сюда, на зады «Грейвзенд дженерал хоспитал», где когда-то доктор Маринус по моей просьбе избавил меня от мисс Константен – мне тогда всего семь лет было. Я даже не помнила, ударила ли я Винни. Мне казалось, что я тону в патоке. Я даже дышать толком не могла. Я смутно помнила, как он с силой стиснул мое запястье – до сих пор было больно, – а Стелла что-то злобно тявкала, вроде «Да будь ты наконец взрослой, Холли, и чеши отсюда! Это же реальная жизнь, а не эпизод из фильма «Династия»!»; а потом я выбежала, громко хлопнув дверью, и понеслась сама не зная куда… Я знала одно: как только я остановлюсь или хотя бы замедлю бег, так сразу же превращусь в этакое сопливое желе, и тогда, разумеется, одна из маминых шпионок тут же это заметит и доложит. И для нее это уж точно будет самой настоящей «вишенкой на торте»! Потому что окажется, что она была кругом права. Я любила Винни так, словно он был самой важной частью меня самой, а я ему всего лишь нравилась… причем не больше, чем какая-нибудь вкусная жевательная резинка. Сунул в рот – и наслаждаешься, но как только из жвачки уходит весь вкус и аромат, ее можно попросту выплюнуть и тут же сунуть в рот новую. Вот Винни меня и выплюнул. А новой жвачкой оказалась не абы кто, а моя лучшая подруга Стелла Йирвуд! Как он мог? Как она могла?!