Алана Инош
Просыпайся!
Аннотация: Дойти до дома во что бы то ни стало, даже если ноги уже ничего не чувствуют. Главное — не засыпать.
«Илончик, привет! Кажется, что-то начинается. Ты не кипишуй сильно, может, это опять не оно. Я так, на всякий случай».
Илона, получив это сообщение, не двинула бровью: она находилась на важном совещании. Телефон был в беззвучном режиме. С опаской покосившись в сторону начальницы, огромной бочкообразной глыбой возвышавшейся во главе стола, она с непроницаемым лицом отправила ответ:
«Я постараюсь вырваться пораньше. Если что, скорую вызывай».
«Ладно, — ответила Наталья. — Детей из школы я забрала».
— Кхм, хотелось бы услышать руководителя отдела снабжения, — грозно прогудел голос Мариетты Арутюновны. — Илона Викторовна, прошу вас.
Встав со стула и тем самым поднявшись над уровнем пола на сто пятьдесят пять сантиметров своего роста, Илона высказалась. Начальница слушала со своим обычным, слегка высокомерным видом. Эта монументальная женщина походила на памятник самой себе.
Совещание затягивалось. «Что-то начиналось» у Натальи уже в третий раз за последний месяц, и Илона срывалась с работы, но два раза схватки оказались ложными. Но нынешний срок — тридцать восьмая неделя — вызывал серьёзные опасения, что на сей раз это вполне могло быть и впрямь «оно». Утром, впрочем, ничто не предвещало беспокойства; Наталья, накинув на плечи шерстяную шаль с бахромой, царственно жарила оладьи, а Илона с дочками, Ксюней и Маришкой, с аппетитом ждали их за столом. Каждую порцию, пять-шесть штук, Наталья одним ловким и отточенным движением стряхивала со сковородки в глубокую тарелку посреди стола, и к пышущим жаром оладушкам сразу тянулись три вилки. Ням-ням — и тарелка вмиг пустела.
Когда Наталья с Илоной съехались, Ксюне было три года, а Маришке — два. Сейчас девочки учились в третьем и втором классах соответственно. Илона отвозила их в школу, а забирала их на своей машине Наталья. Они не делили дочек — которая чья. Лишь в свидетельствах о рождении было записано, что Ксюня была Наташина, а Маришка происходила от Илоны. Жили они в собственном доме в небольшом посёлке. Илона ездила на работу в город, Наталья зарабатывала фрилансом и вела хозяйство. Поселиться подальше от городской суеты и выхлопных газов было их общим решением: и для их собственного, и для детского здоровья полезнее — сон крепче, вода и воздух чище. Но без «железного коня» не обойтись, поэтому у них в семье было даже две машины.
Миниатюрную Илону почему-то не прельщали женщины сходной с ней комплекции, наоборот — она всегда питала особую страсть к высоким, статным девушкам с весомыми достоинствами. О себе она шутила так: «Некоторые любят многих женщин. А я люблю, когда женщина одна, но её много». Увидев Наталью, она поняла, что нашла идеал — ростом сто семьдесят пять сантиметров и весом восемьдесят пять килограммов, да ещё и натуральная голубоглазая блондинка с роскошным бюстом пятого размера и длинным водопадом скандинавских золотых волос, величаво-флегматичная, основательная, немногословная, исполненная нордического спокойствия и собственного достоинства. На первое свидание Наталья пришла в платье с глубоким декольте, в котором её наливная «пятёрочка» пронзила Илону стрелой Амура наповал. Илона была её полной противоположностью — неказистой, щупленькой и маленькой брюнеткой с короткой стрижкой и бровями внушительной густоты. Но по поводу своего «метра с кепкой» она не комплексовала. На работе она всегда умела подать себя так, чтобы у людей не возникало иллюзий — мол, если росточком не вышла, то и воспринимать серьёзно её не обязательно. Если такое впечатление и создавалось, то рассеивалось в первые же минуты общения: на первый план выходило её умение работать. Никто не мог сказать, что она занимала не своё место — место было как раз таки для неё, и справлялась она со своими обязанностями достойно. Наталья сначала двинула бровью, увидев перед собой этакий «карманный вариант»; в её глазах явно читался вопрос: «Тебе не кажется, что мы в несколько разных весовых категориях?» Но, как говорится, мал золотник, да дорог — компактное, но концентрированное южное обаяние нашло путь к сердцу прекрасной северной дамы. Илона же, возложив наконец ладони на вожделенную грудь и пышные бёдра, ликовала. Восемьдесят пять килограммов счастья — и ни килограммом меньше она не желала иметь в своих объятиях, ни один из них не считала лишним. Да, пусть на руках любимую не покружишь, но в горизонтальной плоскости — обширнейшее раздолье для удовольствия, есть к чему прижаться и что пощупать, а уж по части мягких изгибов и аппетитных выпуклостей равных Наталье не было. Всё нутро Илоны пищало от восторга и довольства: «Такая женщина — и вся моя!»