Но чайки безрассудно смелы.
Они содружеством сильны.
Летят, крылом срывая белым
Седое кружево с волны.
А солнце тусклой желтой льдинкой
Висит у черта на рогах.
Где это все? Да под Дудинкой
И от Норильска в трех шагах.
Вокруг не видно ни души…
Вокруг не видно ни души.
Гольцов неровна линия.
Кедровник мягок и пушист,
В звенящих прядях инея.
Бегут следы упругих лыж
За дальние пригорки.
Хоть на минуту ты услышь
Деревьев запах горький.
Пойми запутанный в снегах
Следов зверушьих почерк.
Почувствуй привкус на губах
Смолистых крепких почек.
В гостях у хвойной тишины
Пройдет твоя усталость,
И ты поймешь, что до весны
Недолго ждать осталось.
Таежница
Даль была в неоглядных сугробах белых,
А дорога пока на кальке.
Вот тогда-то в бригаде ребят умелых
Появилась Чернова Валька.
Уступает версты тайга не щедро.
Здесь особый нужен закал.
И косились на Вальку столетние кедры
Иронически, свысока.
У девчонки глаза — не глаза, смородина,
Век глядел бы, да сердца жалко.
Разгорелись смуглые щеки с мороза,
Без анкеты ясно — южанка.
Не вязалась как-то она с палаткою,
С ветром встречным, с тайгой нехоженой,
Слишком хрупкая, слишком яркая,
На других девчат не похожая.
Труд в бригаде, как радость, делили поровну,
Но сибирский январь жесток.
Иногда отодвинет парень в сторону,
Скажет: — Дай, помогу чуток!—
Не сдавалась.
Сердилась: — Где ж равноправие!—
Не сдавалась, со всеми шла,
Поднимала лопатою мерзлый гравий
И мозолям счет не вела.
Становилась даже как будто выше.
Трудный день угасал сурово.
У костра вспоминала родные вишни,
О дорогах мечтала новых.
Лишь для слабых мир необъятный узок,
Настоящее счастье сложно.
И весной прошли лесовозы с грузом
По шоссе, что в тайге проложено.
Хороша Сибирь! А люди какие!
Вальке с ними жить и тревожиться.
Написала маме в далекий Киев:
«Я теперь навсегда таежница!»
Брови тоньше хвоинок сосновых…
«Брови тоньше хвоинок сосновых
И темней соболиных мехов».
Сердце тянется снова и снова
К неоконченным строкам стихов.
Позабыть бы давно их, и точка.
Разве мало на свете других?
Что мне в этих доверчивых строчках,
Привезенных из дальней тайги?
Издалека, из синей тревоги,
Из забытого детского сна,
Где в распадках медвежьи берлоги,
Где хозяйка всему — тишина.
Где доныне живет на заимке
Та, что парня любого смелей,
Та, чьи брови тонки, как хвоинки,
Та, чьи брови темней соболей.
Ей сродни и ручьев перезвоны
И прохладные поросли мхов.
Сердце тянется снова и снова
К неоконченным строкам стихов.
Олени
От лишней суеты или от лени,
За что уже кляла себя не раз,
Я столько лет не видела оленей,
Не видела больших печальных глаз.
И вот они идут тропой таежной,
Раскинув бархатистые рога,
И сердцу больше помнить невозможно,
Что мне другая радость дорога.
Глухомань
Над Саянами солнце проснуться готово,
Заревая туманится рань.
Кто придумал такое удачное слово,
Кто тебя окрестил, глухомань?
Глушь манит… Значит, бьется в озерные чаши
Ветровой налетающий хмель,
Значит, снова встречают смолистые чащи
Открывателей новых земель.
Значит, снова костры полыхают в распадках,
Значит, снова поют провода,
Розовеют рассветы на белых палатках,
И упрямо растут города.
Край сибирский, какой тебе гордости боле?
Было время, тоску затаив,
Шли к тебе не своею, а царскою волей
Оба каторжных деда мои.
Прогремев кандалами по снежным дорогам,
Принесли только горе с собой.
Край таежный, я знаю — ты встретил их строго
Пересыльной, нелегкой судьбой.
Но ты дал им больших расстояний тревогу,
Что звенела в метельной гульбе,
И не веря ни аду, ни раю, ни богу,
Вдруг поверили деды тебе.
И осталась в крови сила властного зова,
Шепот сизой сосновой хвои.
Ты зовешь, глухомань, меня снова и снова
В необжитые дебри свои.
Ты зовешь. Ты уже никуда не отпустишь,
В сердце свежесть твою берегу.
Счастья жизни моей там истоки и устья,
Где остались следы на снегу.
Стихи о соболях
Там стихи открываются настежь,
Где звериные тропы бегут,
И охотник уходит по насту,
По глубокому насту в тайгу.
Зимы здесь и метельны и длинны.
Сколько трудных и радостных лет —
Только след, только след соболиный,
Осторожный и сбивчивый след.
Здесь мохнатый куржак от мороза,
Зябнут щеки на жгучем ветру,
И девчата из зверосовхоза
На работу идут поутру.
Здесь на лапки за сетками встали
Любопытные злые зверьки.
Засветили таежные дали
Золотые глаза-огоньки.
Здесь запевки кострами лесными,
Здесь нельзя обойтись без стихов,
Если искрами вспыхнет цветными
Соболиная сказка мехов.
Землякам
Это все совсем не так далеко…
Пахнущие хвоей вечера,
В старом клубе встречи ненароком
И смешной влюбленности пора.
Тучи, проплывающие мимо,
На гольцах лиловых седина,
Берега свинцового Витима,
Бодайбинки рыжая волна.
Ель качнет пушистой длинной веткой.
На сугробах четкий след саней,
Но приходят письма очень редко
Из таежной юности моей.