— Где? – в один голос спросили напарники.
— В ста метрах от «Мармореала».
— И проститутка видела убийцу? – спросил Морган.
— Она сама вам всё расскажет, — в голосе комиссара прозвучала некоторая нервозность, — позавтракаете и выходите, я подожду вас внизу.
Дородная девка неопределённого возраста – ей можно было дать и восемнадцать, и тридцать восемь – сидела в кабинете комиссара, нервно комкая в руках ремешок сумочки, лежавшей на её коленях. Довольно красивая, хоть и слегка потасканная девица - типично славянское лицо, голубые глаза, сейчас припухшие от слёз, и светлые волосы, в беспорядке рассыпанные по плечам.
— Холли, это агенты КСС Морган и Рассел, — представил комиссар своих спутников, — они занимаются расследованием этого дела.
Она обречённо кивнула. Когда комиссар вышел из кабинета, затравленно покосилась на дверь и спросила:
— Вы тоже скажете, что у меня не все дома, да? Не надо было мне приходить в полицию…
— Не скажем, — уверил Морган, придвинул стул и сел напротив неё, — у нас как раз такая работа, занимаемся тем, что трудно понять человеку, мыслящему в рамках материи.
Холли подняла на него свои большие голубые глаза, поморгала. Было видно, что заумная фраза спецагента её слегка озадачила.
— Я не убивала того мужика, — всхлипнула она, — клянусь, не убивала. Я его пальцем не трогала! Просто я … я видела, как его убили...
На столе рядом с ней стояла полная окурков пепельница. Холли выкопала оттуда бычок потолще и сунула его в рот. Руки тряслись, кнопка зажигалки запала, и процесс прикуривания мог растянуться надолго, если бы добрый агент Морган не пришёл на выручку страждущей. Он забрал зажигалку, поправил кнопку, добыл вожделенный огонь, дождался, пока свидетель затянется и выпустит струйку дыма, и сказал:
— Пожалуйста, успокойтесь. Вам не предъявляют обвинение в убийстве.
Стоявшая поодаль Рассел вдруг сухо, надрывно закашляла. «Ну, конечно же! –подумал Морган. – Она не успела покурить после завтрака! А теперь эта правильная идиотка будет давиться кашлем, но не закурит, пока не закончится дознание. И как это она, такая правильная, и не может бросить курить?»
Холли Дэн часто затягивалась и смотрела в одну точку. Морган видел, что ещё немного, и у неё начнётся истерика. И чтобы отвлечь её, сказал:
— Холли Дэн – holiday.
Она удивлённо посмотрела на него, и неожиданно напряжение на её лице сменилось улыбкой.
— Нoliday, да. Меня в школе так называли.
— Расскажите, как всё было, — голос спецагента звучал доверительно, даже слегка вкрадчиво, — если можно, поподробнее, пожалуйста…
— Ну… Я вообще на работу идти не хотела, - призналась Холли, - вот как чувствовала. А Ленка Голубева говорит: «Давай, пошли, на носу начало месяца, чем платить за квартиру…»
Рассел, предчувствуя повествование через Португалию, вздохнула и снова закашлялась.
— Ну, куда деваться, пошла, — продолжала Холли, — а Ленка опять – мы обычно у Звёздной площади стоим, а она: «Пошли к «Мармореалу», там мужики побогаче». И пошли мы, значит, к Звёздной площади. То есть, к этому… к «Мармореалу». Только пришли, Ленку снял сразу какой-то красавчик на мерсе. А я стою. Час стою, два стою. Как дура.
Морган терпеливо слушал её рассказ. И, судя по безмятежному выражению его лица, ему везло и на более длинные дознания.
— Стою, значит, как дура, — продолжала очевидица, — и тут гаснет свет во всём квартале. Ну, как обычно бывает – по ночам это экономичное отключение электричества… Одна только вывеска «Мармореала» горит, и я стою в этом розовом свете. Красиво, между прочим, когда розовым освещается. У меня волосы так клёво смотрелись, и платье тоже, такие оттенки….Я ещё пожалела, что не надела одни туфли, у меня есть такие, знаете, цвета слоновой кости, и сумочка под них.
Полустон-полувздох рванул могучую грудь спецагента Рассел, и она снова зашлась в кашле. А Холли Дэн несло дальше.
— И что ж такое, — думаю, — не снимет меня, что ли, никто? Я такая красавишна в этом розовом! И тут подъезжает синий шикарный джип. Ну, не машина, прям корабль! Выходит мужик… ну… нормальный так-то мужик, не страшный. И говорит: «Детка, сотка, только обслужи на месте!» Я выпала! Делов-то, минет сделать! А сотка – это ведь сотка, верно? А я так-то больше тридцатки за отсос не брала никогда, а тут – сотка! Я ж не знала… — она всхлипнула, провела ладонью под носом и снова принялась сосредоточенно выкапывать из пепельницы окурок подлиннее. Прикурила в этот раз самостоятельно, и руки её уже так не дрожали, затянулась и продолжала свой рассказ:
— И я к нему подхожу и думаю: « Ага, как же! Ты, козёл, одной соткой не отделаешься. Я тебе такой куралаш устрою, что ты на все свои дела забьёшь и на полную ночь меня сторгуешь». Вот это, видно, меня Бог наказал за жадность. Сотки мне мало стало, — она судорожно вздохнула, вынула из сумочки скомканный носовой платочек и нервно высморкалась.
- А там, знаете, такой проулок есть, слева, — продолжала, - и вот этот клиент туда, значит, машину и отогнал. Ну, там же темно. И из машины вышел, стоит, меня ждёт. А я к нему пошла. Иду. И тут! – голос её сорвался на нервный фальцет. – Сверху прям! С крыши машины ему на плечи прыгнула огромная чёрная кошка! А глаза у неё красные и горят! Как в кино про призраков! – плечи девушки задрожали, и слёзы так и хлынули в два ручья. Размазывая их по лицу, и шмыгая носом, она продолжала:
— И ещё откуда-то взялись две, как из-под земли и тоже кинулись на него. И ещё сверху прыгнули. Много кошек. Он упал, и так страшно-страшно закричал, а кошки тоже так страшно закричали, и рвут его когтями, и прям рвут, а я стою, и у меня будто ноги в пол вросли. И кричать хочу, и не могу, вот прям не могу воздуха набрать в лёгкие. И вдруг наступила тишина. Кошки перестали орать, а мужик уже не шевелился, и всё кругом в крови, целая лужа крови! И кошки обернулись все и посмотрели на меня. И тут с меня сошёл столбняк, я как побежала, и они тоже все за мной как побежали! Я поняла, что всё! Всё, копец мне пришёл, догонят и разорвут! И тут включился свет и залил всю улицу. И кошки как завоют! И одна за другой – пам-пам-пам, как воздушные шарики лопнули, разорвались на куски, и эти куски растаяли в воздухе. Вот как всё было, сэр. Мужика я не убивала. Это кошки.
— Кошки… — машинально повторил Морган.
— Да, сэр, кошки! Огромные, сэр, с хорошую собаку, глаза красные, светятся! Чёрные, длинная шерсть и торчит во все стороны. И когти, сэр! Длинные-длинные когти!