Глава шестая. Сфинкс
Джордан Рассел добросовестно проспала до полудня, и проснулась отдохнувшей, с чувством зверского голода. Едва успела умыться и одеться, как явился комиссар Радвей, который, беспокоясь о ранениях Рассел, привёл с собой медсестру местного хирургического отделения.
Рассел покорно позволила сделать себе обработку, без коей, на её взгляд, могла спокойно обойтись, и, когда медсестра ушла, подробно изложила комиссару возникшую ситуацию. Реакция стража порядка была бурной.
— Чудненько! – восхитился он и стукнул кулаком по столу. — Сфинкс! Скоро, похоже, весь Лунопорт наводнится призраками! Прекрасно! Вы будете отвлекать его глупыми байками, а мы, оцепив здание, будем терпеливо ждать, пока из непальских джунглей вернётся Морган с пучком полыни, медным распятием и парой идиотских заклинаний! Я верно вас понял?
— Сэр, — невозмутимо отозвалась Рассел, — это дух. И убить его нельзя. Его можно только заставить вернуться туда, откуда он пришёл. Мне придётся отвлекать его болтовнёй, чтобы не вырвался в город и не наделал делов. Я доверяю агенту Моргану, и думаю, он найдёт способ вернуть дух Сфинкса обратно. Он много лет работает в КСС, и с подобными явлениями сталкивался неоднократно.
— А где гарантия, что эта зверюга вас не сожрёт до прибытия Моргана? – бросил веский довод комиссар.
— Нет гарантии, — вздохнула Рассел, — но тогда она и вас сожрёт. Но всё же я надеюсь, что Морган не опоздает.
Но Морган опоздал. Рассел предусмотрела этот вариант, и за день успела перелопатить всю информацию о культе Сфинкса, что смогла выдоить из Лунопортовской электронной библиотеки. Была уверена, что не оробеет, стоя рядом с этим монстром, но она не ожидала, что это будет такой монстр!
Рассел представляла себе ожившую старую статую, выщербленную песками Египта и ветром, спокойную, надменную и властную, лицо которой внушает почтение, но не ужас. Реальность оказалась совсем другой.
Сфинкс появился после полуночи. Сидевшая в кресле в кабинете менеджера «Мармореала» Рассел вначале не почувствовала его приближения, только ветер, едва касающийся деревьев, вдруг резко усилился. Со стуком распахнулась приоткрытая оконная створка. Потом зазвенела чайная посуда на полке маленького шкафа, и дверцы распахнулись с такой силой, что стёкла вылетели. Посуда посыпалась на пол, с полок попадали книги и папки. Лампа под потолком мигнула и треснула, рассыпавшись дождём мелких осколков.
Комната погрузилась во мрак, и Рассел, выбежавшая из здания с первыми тревожными признаками надвигающейся катастрофы, не могла видеть, как покрылись сетью трещин стены и потолок. Полицейские рассредоточились вокруг, залегли под прикрытием кустарников. Рассел увидела комиссара, махнула, подбежала к нему.
— Что это? – она едва расслышала его в шуме ветра. – Землетрясение?
— Не знаю!
Ветер низко прошёл над зданием, пригибая кусты к земле, затем дом оторвался от фундамента, и поднялся в воздух. Неведомая сила начала медленно закручивать его в гигантскую воронку, светившуюся жёлто-фиолетовым. Конус воронки сужался вверху, где-то высоко-высоко превращаясь в прямую линию.
— Назад, назад! — заорала Рассел на стоявших под деревьями полицейских. — В любую секунду всё может рухнуть!
Они отбежали подальше, и видели, как витки воронки всё сужались, сужались, а потом, будто сжался невидимый кулак и стиснул здание, смял его, раздавил. Грохот потряс окрестности, и трёхэтажный дом превратился в груду битого термопластика и стекла. Куча строительного мусора некоторое время висела в воздухе, потом осела вниз, подняв большое облако пыли. Осколок термопластика пролетел совсем рядом с Рассел. Не пригнись она вовремя, он снёс бы ей голову.
Новый сильный порыв ветра прошёл над тем местом, где только что стояло здание «Мармореала», образуя из мусора и пыли ещё одну светящуюся вихревую воронку. От свиста ветра закладывало уши, люди лежали, прижавшись к земле и закрыв голову руками.
И вдруг стихло всё. Воронка резко опала, ветер смолк, пыль рассеялась. На месте здания возник огромный исполин, лев с человеческим лицом, закрытым золотой маской. Алый огонь исходил из узких прорезей в месте глаз, тонкие губы маски были неподвижны.