Больной приподнял с подушки голову, обессиленно уронил, губы еле слышно прошептали: « Касатка…»
- Батюшки! – встрепенулась Анна Францевна. – Опять про касатку бредит! Сглазили!
Больной открыл глаза, мутным взором обвёл больничную палату, остановился на лице няни. Взгляд его постепенно прояснился, просветлел, и, прочтя немой вопрос в его карих глазах, Анна Францевна наклонилась к нему и сказала ласково, успокаивающе:
- Всё хорошо, голубчик. Вы в госпитале Дальнего Рубежа. Вас доставил сюда две недели назад спасательный патруль. Вы скоро поправитесь…
Негромкий голос старенькой медсестры успокаивал, отметал тревогу, вселял надежду.
Морган обессилено прикрыл глаза, облизал сухие растрескавшиеся губы. Нянечка приподняла с подушки его голову, поднесла к губам стакан с водой. Морган судорожно глотнул несколько раз, спросил, удивляясь тому, как тихо прозвучал его голос:
- А где… - горло сдавило спазмом, и он не смог закончить вопрос.
- Кто? – осторожно спросила Анна Францевна. – Касатка?
Моргана почему-то совсем не удивила её осведомлённость, и он слабо кивнул в ответ:
- Да. Её зовут Джордан Рассел. Она была со мной на спасательной шлюпке. Она беременная… Мы там были вдвоём в одной криокапсуле… Она... жива?
- Не волнуйтесь, голубчик, тише, - няня погладила его по руке, - я не знаю. Я только два дня, как вышла из отпуска, и оба эти дня тут, подле вас… Может быть, Касатка ваша здесь, в нашем госпитале. А может быть, в другой больнице.
- Нет, - больной приподнялся на кровати, - она или здесь, или… Или незачем мне было остаться в живых…
- Полно, голубчик, полно, - Анна Францевна с неожиданной для хрупкой женщины силой уложила его обратно на подушку, - знаете, как работают эти капсулы? Они отдают весь кислород и всю энергию тому, у кого больше шансов выжить. Если ваша подруга не была ранена так же сильно, как вы, то, наверняка, она здесь, и чувствует себя уже хорошо.
- Я должен знать…
- Завтра, миленький, завтра. Сменюсь с дежурства, и с утра поищу вашу Касатку…
- Анна Францевна! – в палату заглянул дежурный санитар. – Скорее! – позвал он. – Там Пиздрецову плохо!
Няня ахнула и бросив Моргану: «Лежите, голубчик, отдыхайте», выбежала из палаты.
Морган остался один. Ждать до завтра он не мог. Он завернул пластиковый вентилёк капельницы и вытащил из вены иглу. Зажал руку в локте, приподнялся, сел на кровати. Сильно кружилась голова.
Морган стиснул зубы, закрыл глаза, стараясь дышать ровно и глубоко. Вытер выступивший на лбу пот, нашарил на тумбочке стакан и допил всю воду, что оставалась. Потом, медленно, держась за спинку кровати, встал, добрёл до умывальника, умылся и сразу почувствовал себя легче. Посмотрел на себя в висевшее над умывальником зеркало. Бледный, осунувшийся, под глазами синяки. «Живучий я, - подумал, приглаживая мокрыми руками волосы, - как собака. Лопатой не убьёшь».
Он-то живучий. А вот Рассел? Рассел…
Морган одёрнул мешком висевшую на нём мягкую бежевую пижаму. Посмотрел на пол. Тапочек не было. Никто не рассчитывал на такую ретивость больного. Ну, и ладно, не князь, босиком дотопает. А куда идти, он знал.
В каждой уважающей себя больнице имеется стол справок. Там висят списки больных. И хоть сейчас ночь, и спросить некого, можно спуститься вниз и посмотреть.
Держась за стену, Морган медленно вышел в полутёмный коридор, осмотрелся. Постовой сестры не было. Ну, и отлично. Нам, усачам, в любви и карты в руки. Морган догрёб до лифта и спустился вниз.
В вестибюле больницы тоже царила тишина. Ни души. Часы показывали начало первого. Горели только две крайние лампы, слабым светом освещая холл.
Пальмы в кадочках растут. Чисто вымытый пол. Порядок, как и положено в больнице.
Вот списки находящихся в госпитале пациентов.
Буква «Р».
Райдер, Рихтер, Рисс, Робертсон, Ришар, Ривьера, Рамиро, Ронсон. Коротенький список. Фамилии Рассел среди них нет. А может, он невнимательно смотрел?
Морган опёрся рукой о стену и ещё раз прочитал список, на этот раз и имена, и фамилии:
Мария Райдер,
Джон Рихтер,
Патрик Рисс,
Хьюго Робертсон,
Анри Ришар,
Вильям Ривьера,
Диего Рамиро,
Мэтью Ронсон.
Джордан Рассел нет. Нет! А значит, имя её и фамилия в другом списке!
Нет! Нет, быть такого не может! Морган прислонился лбом к прохладной стене. Не могло так быть, чтобы он выжил, а она погибла. Зачем тогда всё это? Чего ради он прошёл такой путь? Морган тяжело вздохнул, поднял голову. Снова стал перечитывать список, медленно, чуть не по букве. Мария Райдер, Джон Рихтер, Патрик Рисс…
- Не туда смотришь.
Он вздрагивает при звуке этого голоса. Разве он ошибся? Разве галлюцинирует? Да он из сотен голосов узнает этот, немного низковатый, приятного грудного тембра. Стена и списки на ней качаются перед глазами. Морган медленно оборачивается.
Она стоит в другом конце коридора, в просторной больничной сорочке, сложив руки на уже округлившемся животе. Бледная, но улыбается, и, как всегда, волосы забраны в «хвост».
- Не туда смотришь, - её серо-зелёные глаза смеются, - на букву «М» смотреть надо. Джордан Морган. Так ведь теперь меня будут звать?
Морган бросается к ней навстречу, подхватывает в бережные объятия, прижимает к себе, гладит по волосам.
Кого благодарить за этот дар, каких богов? Она здесь, рядом, живая, невредимая. И рука в руке, и губы к губам, и навсегда, вместе.