«Каллисто» считалась лучшей в галактике военной базой разведывательно-оборонного значения. Попасть туда можно было, только имея незаурядный ум и бойцовские качества, а выпасть оттуда можно было только мёртвым или на пенсию. И если Рассел не разжаловали до рядового, а перевели в звании аж капитана в четвёртое подразделение КСС, то без чьей-то протекции не обошлось. Без чьей, как не директора конторы, Уоррена Барри? Все знали, что он служил на «Каллисто», и участвовал в локальных конфликтах на Дальнем Рубеже.
В симпатичном организме Рассел развивалась раковая опухоль, и тут не важно, в каком звании помирать. Вряд ли руководство «Каллисто» повелось на диагноз и, даванув слезу, отправило свою боевую единицу дослуживать на Землю. Боевые единицы «Каллисто» — это мясо, выбыл один, прибыл другой. Сожаление – недопустимая роскошь. Если всех жалеть, кто работать будет? А работу сами выбирали, так кто вам виноват, мясо?
Нюансы службы новьём для Моргана не были. Без протекции директора КСС фига с два бы Рассел оказалась в четвёртом подразделении. Стало быть, хорошая его подружка. И, следовательно, ближайшей перспективой Моргана высвечивалась череда скучных будней в компании под штык заточенной напарницы.
Джордан Рассел из серии "Нале-напра". Умеет выполнять простые команды: "сидеть", "лежать", и спит в сапогах. Недорожившая жизнью зануда-камикадзе, смотрящая в лицо смерти бесстрашно и гордо, как все фанатики-контрактники с «Каллисто.» И ничего лишнего.
Ни-че-го, ни то, что подъехать с комплиментом, а вообще ничего, кроме работы. Ни фильм обсудить, ни пошутить, ни поржать, ни стопарик замахнуть между делом. Только работать, и чтобы чётко, и чтобы в срок. А если где косякнул, сначала от неё огребёшь, а потом и от шефа.
Вот какая жизнь теперь ожидала Моргана. И так ему муторно стало от этих мыслей, что он тихонько взвыл.
— Ну, ла-а-адно тебе! – протянул наблюдавший за ним Тревор. – Твоя напарница Джордан Рассел такая крутая? Ну, и ладушки. С какой стати ты должен под неё прогибаться? Ну, служила на «Каллисто», но тут-то ей не там. Она к тебе пришла в напарники, если чё, а не ты к ней, вот так вот. И позиций не сдавай, а то понаехали тут! Крутые они! Строем ходить и под лазерный огонь лезть ума не надо, пусть вон башкой поработает, здесь не команды выполнять, здесь думать надо!
— Она, Тревор, была подполковником на «Каллисто», — уныло протянул Морган, — а, значит, команды отдавала она.
— А может, она была под полковником? –предположил Тревор. – Ты ж не знаешь, как она звание получила! Может, по адмиральским койкам прыгала! Пойдёшь со мной завтракать? - сменил он тему. - На сытое брюхо и думки веселей.
— Пошли, — Морган отложил степлер и встал, — и правда, чё-й-то я… Это у меня отходняк, наверное, ещё после Пагсли. Какой был напарник Пагсли, шесть лет вместе, и тут эта Рассел… Затоскуешь тут.
После завтрака он поднялся в свой кабинет, увидел новую табличку на двери: «Кейс Морган, Джордан Рассел» вместо привычной «Кейс Морган, Пагс Стилл» и вконец расстроился.
Открыл дверь, зашёл, осмотрелся. Уборку проводили недавно, всюду чисто. Личные вещи Пагсли после похорон Морган отдал его родственникам. Все, кроме одной. Оставил себе массивную керамическую пепельницу, совершенно обыкновенную, непритязательную, в форме плоской чаши с двумя выемками по краям. Она была сколота с одной стороны, но Пагсли почему-то любил эту пепельницу и менять её на другую не хотел.
Пепельница лежала в нижнем ящике стола, и Морган сначала открыл ящик и вынул её оттуда – зачем табачная принадлежность больной раком лёгких Рассел? Но потом психанул и положил обратно – пусть будет как при Пагсли. Полил цветы, ещё раз осмотрелся, решил, что всё в порядке и вышел из кабинета догуливать последний отпускной день и готовиться к трудовым будням.
Он определил для себя линию поведения с новой напарницей – спокойно-нейтральную. Не показывать ей, будто знает её славное боевое прошлое. Она же не станет сама об этом говорить, верно? А, следовательно, ничем таким она его не превосходит, в званиях они в равных, Морган тоже капитан, и повода выделываться у Рассел перед ним нет. Лишнего не болтать, не хихикать, не шутить, «коры не мочить», только по делу. Но одно – определить для себя линию поведения, а другое – линии этой следовать. Не так-то просто взять враз и переделать природу человеческую.