Голоса стали громче, появился слабый свет. Он не исходил из какого-то одного места; казалось, его источает сам воздух. Найра смогла различить стены, которых касалась, а ещё свои руки — они казались ненормально бледными, покрывающие их веснушки стали чёрными точками. Найра посмотрела на свои ноги: они тоже были неестественно бледными, даже какими-то синюшными, и ссадины от падений казались чёрными неровными пятнами. Покрывающая пол пещеры и висящая в воздухе пыль едва заметно мерцала. Странно всё это и зловеще. Найра сжала в ладони висящий на груди амулет Праматери и постаралась ступать так тихо, как только была способна. Неожиданно очень близко от неё, буквально в паре шагов, раздался густой басок.
— Любезный Абрахаз, и всё же: когда? — спросил человек.
Найра в ужасе прижалась к стене, боясь пошевелиться. Она всматривалась вперёд, в мерцающую и подрагивающую пыльную завесу. Похоже она пропустила поворот и вышла к залу раньше, чем ожидала. Но, с другой стороны, она ведь вела руками по стенам и не могла не заметить, когда коридор сделал поворот. Объяснение этому могло быть только одно: она не в том коридоре. Но эта мысль слишком пугала — получалось, что и пещера другая. Однако долго об этом думать ей не дали, так как разговор продолжился.
— Я уже говорил вам, любезный Хандори, всё случится в ближайшее время, — прозвучал другой голос, от которого Найре почему-то стало не по себе. Помимо воли в голове всплыли картинки: их с матерью дом, Найра и Фрида, которых мать спрятала в схроне под полом. Ночной гость в плаще, край которого постоянно сползал с его не по-мужски узких плеч; скрип половиц под подошвами сапог; а ещё голос, намертво врезавшийся в цепкую детскую память Найры. Этот человек приходил к той, кого Найра считала матерью не раз и не два, и каждый раз женщина прятала дочерей в схроне.
Тут же Найре вспомнился разговор с гигантской жабой.
«Я помню свою маму», — сказала тогда Найра.
На что жаба ответила:
«Она не твоя мать. Стражница, которая помогла сбежать из Башни, отдала тебя азарке. Кстати, неплохо заплатив. Эта женщина любила беляки и в целом вела не праведный образ жизни, однако оказалась надёжной и даже сумела стать тебе неплохой матерью».
Но для чего приходил к ним в дом этот мужчина? И почему мать всегда прятала их с сестрой? Жаба сказала, что это был один из клиентов их матери и он не любил детей, однако Найре в это не очень верилось. Тут было нечто другое.
Всё также прижимаясь спиной к стене, Найра осторожно продвинулась вперёд и заглянула в зал. Он был гораздо ниже уровня коридора, из-за чего Найра смотрела на всех сверху. В зал вели несколько высоких ступеней. К тому же он оказался больше того, который сохранился в её памяти.
"Это точно другая пещера", — подумала Найра.
Вдоль стен стояли существа, которых она видела на берегу. По их замершим и вытянутым, как в почётном карауле фигурам, Найра поняла, что они являются кем-то вроде стражи. Вторым кругом, ближе к центру зала, стояли шесть фигур в белых плащах до пола, их лица прятались в тени капюшонов. Все они образовывали кольцо. Внутри него под льющимся сверху ярким потоком света, сидела, обхватив себя за колени, белокурая девочка. Её голова была низко опущена, однако Найра тут же узнала Атию.
К горлу поднялся крик, и Найра прижала ладонь к шее, чтобы не выпустить его наружу. Зачем этим людям девочка? Почему она сидит в центре круга, словно животное, которое вот-вот принесут в жертву?!
Найра в панике огляделась по сторонам, пытаясь в самом воздухе найти ответ на вопрос «Что делать?!» У неё появилась надежда, что сейчас на выручку вновь придёт Праматерь, но этого не произошло. Коридор по-прежнему был пуст и пропитан мерцающей пылью.
— Мои турпуканы готовы взяться за работу. Им не терпится начать откалывать пласты нетбилона, — не унимался Хандори. Теперь Найра могла его рассмотреть: это был могучий мужчина с такими широкими плечами, что казалось, под плащом скрыты два человека, а не один. Руки он держал сложенными на груди в замок.
— Ваши турпуканы всегда готовы, — лениво откликнулся высокий мужчина. Рядом с Хандори он казался очень тонким, даже каким-то узким. Найра вновь узнала в нём по голосу того, кто приходил к её матери.